Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек

Бранд был куда любезнее, чем тогда, при нашей последней встрече в магазине красок.

—      Я так одинок здесь. Терпеть не могу этих французов. По-настоящему рад, что встретил тебя. Ты давно здесь? Почему не навестил меня?

—      Ты же в свадебном путешествии, как же это одинок?

—      Видишь ли, какая история — мне нужно немного изучить Париж. Самому, понимаешь? Не могу же я брать с собой Веру в малопристойные места. Она не должна и подозревать, что такие вещи существуют. Ну а теперь я зашел слишком далеко. Стал много пить.

—      Ты больше не трезвенник?

—      Нет, отнюдь. В этом нет никакой необходимости. Я следую моде. К тому же как можно изучать ночную жизнь Парижа, сидя в ресторане и потягивая молоко? Беда только, не могу остановиться. И теперь мечусь, как неприкаянный, как комета. Мне бы нужно вернуться к Вере. Она, наверно, в панике. И ей почти невозможно объяснить, что случилось. В общем, наше свадебное путешествие подходит к концу. Самое время готовиться к отъезду в Свенборг. Новый дом уже готов. Красивый дом, можешь поверить. Ты должен навестить нас, когда вернешься домой. Познакомишься с моим тестем. Колоритная личность. Вера... Позволь, ты ведь еще не знаком с ней!

—      Я подожду, пока ты сам вернешься к ней. Где она сейчас? Одна в гостинице?

—      Да. И это ужасно. Сидит одна и ждет. Наверно, плачет все время. Это просто преступно! Нужно непременно вернуться, только чертовски трудно. Пора думать о возвращении. Свадебное путешествие и так затянулось.

—      А я-то думал, что вы в Италии.

—      Я был там. Разве ты не читал обо мне в газетах?

—      Читал. Потому и спрашиваю. Ты там отличился в Венеции.

—      Сейчас увидишь. Вырезки при мне.

Бранд возбужденно рылся во внутренних карманах. Он действительно носил при себе вырезки из газет, где описывалась его смехотворная попытка самоубийства в венецианских каналах. Оказывается, он не расставался с вырезками, перечитывал их несметное число раз и теперь знал наизусть. Они были потрепаны и зачитаны.

—      Но я не знаю итальянского.

—      Ничего. Я переведу. Смотри, эта газета исказила мою фамилию. Ну, не нахальство?!

—      Да! Неслыханное!

—      Но зато все они пишут: известный датский художник, живописец. Гляди сюда: один из наиболее значительных датских художников — эксцентричный и своеобразный. Правда, хорошо?

—      Восхитительно!

—      Такова была судьба и Ханса Кристиана Андерсена. Его гениальность сначала открыли за границей.

—      Он тоже родом из Фюна.

—      Точно.

Некоторое время мы сидели молча. Бранд вновь перечитывал свои вырезки. Закончив это занятие, он сложил их бережно, спрятал, словно денежные знаки или ценные облигации. Я подозвал официанта и расплатился. Бранд ничего себе не заказывал.

—      Ты ведь не собираешься уходить? — спросил он испуганно.

—      Почему же нет? Я устал изрядно. Мне пора домой, в постель.

—      Устал! Знал бы ты, как я устал! Почти не сплю.

—      Та же история, что и в Копенгагене. Мы постоянно слышали, как мало ты спишь.

—      Оставайся, посидим еще немного! Слышишь?

—      Нет, мне пора. Увидимся как-нибудь в другой раз.

—      Да, конечно. Позволь, а где ты живешь?

—      Я живу, гм, в... отеле. А ты где живешь?

—      В башне. В ужасной, наводящей страх башне. Это за городом, в Шаволье. Туда можно добраться на поезде. Но в Шаволье ходит и трамвай — зеленый трамвай.

Он начал подробно объяснять, как найти его башню. Ее нельзя не найти. Она видна издалека. Четырехугольная большая деревянная башня.

Мы договорились, что я приеду к нему на следующий день. К тому же мне действительно захотелось взглянуть на его мистическую деревянную башню.

Глава 20

Бранд и вправду жил в башне. Не мог же он жить, как все остальные. Он должен выбрать для себя жилье самое неудобное и странное.

Им оказалась высокая четырехугольная деревянная башня, в двух нижних этажах которой размещался кабачок, довольно милый, уютный, с балконами. Но, чтобы попасть в жилище Бранда, приходилось карабкаться по крутой лестнице, а потом пробираться и балансировать между балок и стропил.

Не понимаю, как это Бранд не сломал себе шею, когда пьяный возвращался домой. Удивительно, как он уцелел и не размозжил голову о балки.

Комната, огромная и совершенно пустая, скорее походила на чердак для сушки белья. Кровать и небольшой чемодан. Небольшой новый чемодан, купленный накануне. Стены, потолок — некрашеные, доски имели серовато-черный цвет. Всюду царило запустение. Во всех четырех стенах по маленькому окошку, но они не открывались и были так грязны, что не пропускали света.

—      Теперь тебе понятно, что не бояться здесь нельзя? — спросил Бранд.

—      Конечно, но позволь, почему ты избрал такое странное жилище?