Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек

—      Нервы или что-то в этом роде. Трудно сказать. Между нами говоря, она просто ненормальная. Это кошмар. У меня нет больше сил терпеть. Началось с того, что она стала набожной. Ты пойми, я совсем не против религии. Наоборот. Я всегда считал, что общество без религии погибнет. Христианская вера — основа всякой морали. Но жепа впала в крайность. По вечерам стала ходить к миссионерам и прочее в этом духе. Ни с того ни с сего начинала вдруг молиться, кричать и каяться. Страшное дело. Представляешь, каково это мужу? А потом она вдруг убоялась греха и решила вести целомудренную жизнь. Отказалась спать со мной в одной комнате и стала запираться на ночь. Куда это годится? А дальше пошло еще хуже. Она уверовала в злых духов, занялась спиритизмом и к тому же еще пристрастилась к ликеру. Прямо хоть из дому беги. У нас вся мебель ходила ходуном.

—      Мебель?

—      Ну да, господи прости, они занимались столоверчением. Столы колесили по всему дому. Просто беги куда глаза глядят. Тогда я обратился к Роберту Риге, помнишь, из нашего класса, он теперь врач.

—      Какой он врач! Он не получил диплома. Засыпался на первом же экзамене.

—      Знаю, слышал. Но потом он все-таки стал врачом где-то в Германии. Сначала массажистом, потом хиропрактиком. А потом, когда в моду вошел этот психоанализ, он занялся им.

—      Ого!

—      Вот именно «ого»! Знаешь, что такое психоанализ?

—      Я видел газеты, которые издают эти психоаналитики. В суде видел. Их конфисковали в киоске. Ну и ну! Там такое понаписано, не перескажешь.

—      Вот-вот, а он решил, что это ей поможет. «У нее, — говорит, — комплексы. И торможение». Он стал ее психоанализировать. Сеансы происходят в отдельной комнате. Она не должна мне рассказывать, что они там делают и о чем говорят. Все это окутано покровом тайны. Но платить должен я. А это, черт возьми, стоит кучу денег.

—      Да, говорят, это очень дорого.

—      Уж поверь мне! Ну и ловкач этот Риге! Его-то ничем не затормозишь.

—      Ты так и не узнал, что они там делают во время сеансов?

—      Нет, не узнал. Да мне в конце концов все равно, лишь бы это ей помогало.

—      А разве не помогает?

—      Ничуть. Наоборот. Пожалуй, стало еще хуже.

—      Может, вам стоит завести ребенка? Увидишь, она сразу поправится. Многим женщинам это идет на пользу.

—      Я уже говорил Риге. Но он заявил, что она слышать не хочет о детях и имеет на это полное право. Ребенок помешает развитию ее индивидуальности.

—      Странно!

—      Очень странно.

—      Ну, а удалось Риге хотя бы отвадить ее от ликера?

—      Отвадить от ликера? Что ты! «Если что-нибудь доставляет удовольствие, от этого никогда нe надо отказываться. Тем более ей!» Пусть продолжает. Пусть разматывает клубок до конца. Не надо ей перечить. Пусть ее целый день лежит в постели и тянет ликер. Она любит ликер «Конфетка».

—      Да ведь это чудовищно! Неужели ты не выставил Риго за дверь?

—      Какое там! Он говорит: «Если прервать курс лечения, она помешается». Ох, и ловкач, я тебе доложу! Он внушает ей бог знает что. Убедил ее, что я садист. Теперь она рассказывает каждому встречному: «Мой муж садист, представляете, каково быть его женой!»

—Господи помилуй! Не лучше ли вам разойтись?

—      Что ты! Это совершенно исключено. Развод — неслыханный скандал в Скерне. Я занимаю видное положение и должен заботиться о своей репутации. А то пойдут пересуды. Разведенный полицмейстер — вещь небывалая. Мне придется оставить должность. Да я и сам принципиальный противник разводов. Они ведут к безнравственности. Нет, я должен жить с этой гиеной.

— Но ведь все имеет свой конец. Сколько времени продолжается психоанализ?

— Какой там психоанализ! Теперь о нем уже и речи нет. Теперь они придумали что-то новое, какую-то «вегетативную терапию». По ней надо что-то расслаблять и делать только то, что тебе по вкусу. Если ты себя принуждаешь, возникает торможение. Малейшее насилие над собой причиняет непоправимый вред. Представляешь, какая находка для моей жены! Никакого насилия над собой! Любишь майонез — ешь майонез. «Разматывайте клубок до конца, — учит Риге. — И главное, никакого насилия над собой!»

Наш домашний врач сказал, что жена слишком растолстела. «Надо быть воздержанней в пище», — посоветовал он. «Воздержанней? — заявил Риге. — Это самое вредное. Никогда не надо воздерживаться». И теперь, когда жене хочется майонеза, она посылает горничную в магазин, чтобы та купила ей полфунта, ложится в постель, уписывает его прямо из банки и жиреет день ото дня. Скоро она вообще не сможет подняться. Лежит на перинах и расслабляется. Она всегда была ленива, но теперь ее просто с места не сдвинешь. Приходится держать двух служанок, чтобы за ней ухаживали. Вот у них-то нет времени расслабляться. Весь день хлопочут на кухне. Это не дешево обходится. Совсем не дешево.

—      Какой ужас! Да и сам Риге, наверное, дорого обходится?

—      Еще бы! Я даже не решусь тебе признаться, сколько ему плачу. А потом его поездки...

—      Неужели он ездит из Копенгагена?