Пропавший легион. Император для легиона

Стойкая защита легионеров и дерзкая вылазка кельта, не менее дикого, чем сами кочевники, заставили йордов остановить прямые фронтальные атаки. Вместо этого они отошли на расстояние, где их не могли достать копья римлян, и стали осыпать их стрелами. Марк хотел сразу же атаковать кочевников, но вовремя вспомнил, что случилось, когда отряд васпуракан, атакованный подобным же образом, бросился на йордов. Они были отрезаны от основных частей и изрублены все до единого в мгновение ока. И все же у римлян не было причин безропотно выдерживать наскоки врага.

Скавр послал гонца к Лаону Пакимеру. Катриш показал, что согласен выполнить его просьбу, подняв над головой шлем, украшенный перьями. Он послал два эскадрона своих соплеменников вперед, чтобы отбросить йордов за пределы полета стрелы. Когда кочевники отступили, Марк передвинул свою боевую линию, прикрывая выручивших его союзников. Ему очень хотелось охватить бой одним взглядом: римский отряд действовал пока неплохо, но что происходило на других участках, понять было невозможно. Количество солдат в обеих армиях, длина фронта и постоянная пыль, висевшая в воздухе, делали общий обзор невозможным. Но по тому, как подавался фронт, можно было судить, что план Маврикиоса работал. Йорды, сжатые на обоих флангах, вынуждены были действовать только в центре. Лишенные маневренности, которая всегда была их преимуществом, они стали легкой добычей для тяжеловооруженных латников, собранных в центре. Боевые топоры халога поднимались и опускались, пробивая легкие щиты кочевников и панцири из толстой кожи. Бросаясь в битву, северяне пели боевую песню, и медленная напевная мелодия уверенно звучала среди сумятицы и шума битвы.

Авшар глухо зарычал от ярости. Он недооценил видессианский центр, хотя и знал, что там стояли лучшие солдаты противника. И среди них он заметил того самого чужеземца, который победил его на мечах. Авшар редко проигрывал, так что месть его будет сладкой. Три раза он пускал свои смертоносные стрелы в Скавра и дважды промахнулся. Несмотря на жуткие слухи о меткости черного лука, он не бил без промаха. Третья стрела была нацелена верно, но под нее попал несчастный кочевник. Он упал, так и не узнав, что его сразил собственный вождь. Увидев, что такой великолепный выстрел пропал даром, колдун выругался.

– Попробуем иначе, – пробормотал он. Он предполагал использовать это заклинание против вражеских волшебников, но оно сработает и здесь. Он передал лук офицеру, стоящему рядом с ним, и успокоил свою лошадь, сжав ее бока коленями, – заклинание требовало движений обеими руками. Он начал нараспев произносить слова заклятия, и даже йорд, державший лук, отшатнулся от Авшара – такими ужасными и холодными были эти слова.

Меч Марка вдруг запылал странным мертвенно-зеленым светом. Это испугало его, но не слишком – сегодня в битве было использовано столько магии… Он махнул рукой букинаторам, чтобы отвести подавшуюся вперед манипулу к боевой позиции.

Авшар снова выкрикнул проклятие, когда увидел, что его магия натолкнулась на сильное препятствие. Он сжал кулаки, но вынужден был подчиниться необходимости и возвратиться к первоначальному плану. Разведчики-йорды уже долгое время наблюдали за маневрами императорской армии и доложили ему обо всем, что увидели. Из всех солдат этой армии один был ключом ко всему – и заклинание Авшара не пропадет даром.

– Вот так! Вот так! Гоните этих ублюдков! – крикнул Нефон Комнос. Его голос звучал хрипло и устало, но Комнос был невероятно счастлив тем, как удачно развивается битва. Ортайяс, благодарение Фосу, делал свое дело не так уж плохо, и солдаты действовали лучше, чем он надеялся. Он подумал о том, как обстоят дела у Туризина. Если у него на правом крыле все так же хорошо, скоро йорды будут окружены стеной из стали.

Он чихнул, в раздражении поморщился и опять чихнул. Несмотря на струящийся по всему телу пот, ему внезапно стало зябко, пот начал замерзать, тело покрылось коркой льда. Он задрожал от холода в своих доспехах – ледяные иглы пронизывали его тело до костей. Глаза Нефона вылезли из орбит. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог произнести ни слова. Последнее, что мелькнуло в его голове, была мысль: а смерть от холода вовсе не так уж безболезненна, как полагают люди…

– Похоже, они усиливают давление на нас, – сказал Ортайяс Сфранцез. – Что ты думаешь об этом, Комнос? Должны ли мы послать еще одну бригаду, чтобы отбросить их?

Не получив ответа, он повернулся к старому воину. Комнос неподвижно смотрел в одну точку и, казалось, не обращал на происходящее никакого внимания.

– Что с тобой? – спросил Сфранцез. Он коснулся ладонью руки генерала и отдернул ее в ужасе, оставив на ней клочок своей кожи. Ему показалось, что он коснулся железа в лютую зиму. Но это было даже хуже. Лед жег его, как огонь.