Пропавший легион. Император для легиона

С Хелвис была подруга Муниция, Ирэн, со своей двухмесячной девочкой. Вероятно, в ожидании Горгидаса она начала открывать боковую часть тента, когда Марк, все еще разгоряченный, в пыльных и грязных доспехах, ввалился в палатку. Здесь было душно, пахло потом и кровью, как на поле битвы, и Марк подумал, что у женщин свои сражения, не менее тяжелые, чем у мужчин.

– Что с Муницием? Он не ранен? – спросила Ирэн тревожно.

– Нет, цел и невредим. Он толковый боец и получил всего одну царапину.

Голос трибуна разбудил дремавшую в постели Хелвис. Марк склонился над ней и нежно поцеловал ее. Ирэн, успокоенная тем, что ее Муниций жив, тихо выскользнула из палатки. Хелвис устало улыбнулась трибуну. Ее мягкие каштановые волосы растрепались и были мокрыми от пота, глубокие тени лежали под глазами. И все же лицо ее сияло торжеством, когда она подняла закутанный в одеяло из шерсти ламы сверток и протянула его Скавру.

– Дай, дай мне посмотреть на него, – сказал Марк, осторожно принимая из ее рук легкую ношу.

– На него? Ты уже видел Горгидаса? – спросила Хелвис обличающим голосом, но Марк не слушал ее, глядя в лицо своего новорожденного сына. – Он похож на тебя.

– Что? Глупости.

Ребенок был красный, в морщинках, с плоским носиком и почти безволосый. В нем едва можно было признать человека, а уж о каком-то сходстве говорить и вовсе не приходилось. Большие серо-голубые глаза остановились на трибуне. Ребенок задвигался. Скавр, непривычный к таким вещам, чуть не уронил его. Сморщенная ручка вылезла из-под одеяла, и показался крошечный кулачок. Марк осторожно подставил палец, и малыш схватил его с удивительной силой. Трибун поразился идеальной миниатюрности создания. Ручки, ножки, крошечные коготки – все это умещалось на двух его ладонях.

– Он полностью завершен, – сказала Хелвис, неправильно истолковав пристальный взгляд трибуна. – Десять пальцев на руках и ногах. Все как полагается.

Они рассмеялись, а ребенок заплакал.

– Дай его мне, – сказала Хелвис и прижала сына к груди. Малыш сразу успокоился. – Назовем его, как договаривались?

– Да, наверное, – вздохнул трибун. Ему не слишком нравилась заключенная несколько месяцев назад договоренность, он предпочел бы чисто римское имя, хорошо звучавшее по-латыни, чтобы продолжить род Скавров. Но Хелвис протестовала, считая, что в этом случае будет обойден ее род. Договорились на том, что мальчика в честь ее отца назовут Дости, а когда будет необходимо, добавят к нему латинское имя Скавра.

– Дости, сын Эмилия Скавра, – сказал Марк с удовольствием и усмехнулся, взглянув на малыша. – А знаешь, имя нашего сына длиннее, чем он сам.

– Ты сумасшедший, – сказала Хелвис, но тоже улыбнулась.

5

Летнее солнце стояло высоко в небе. Город Видессос, столица и сердце Империи, носящей его имя, сверкал в ярких лучах. Белый мрамор, темный песчаник, красные кирпичи и, конечно же, мириады золотых шаров на храмах Фоса – все это было так близко, что, казалось, протяни руку – и дотронешься до них. Но между армией, стоящей на западном берегу пролива, называемом видессианами Бычий Брод, и таким желанным и близким городом неутомимо сновали патрульные корабли Ортайяса Сфранцеза. Он, правда, потерял дальние береговые пригороды, но его боевые корабли по-прежнему контролировали пролив. Когда армия Сфранцеза отступила, она не оставила Гаврасу ничего, кроме десятка рыбачьих баркасов. Даже Туризин, кипящий от желания схватиться с предателем, не решался пересечь пролив с такой жалкой «флотилией» – ведь его ждали боевые корабли. Вынужденный остановиться, он изливал свое раздражение на армию.

Туризин собрал своих офицеров в бывшей резиденции губернатора, совсем недавно удравшего к Ортайясу. В окно, выходящее на восток, открывался великолепный вид на Бычий Брод и Видессос, и Марк подозревал, что Гаврас выбрал эту комнату, чтобы подтолкнуть своих военачальников к решительным действиям.

– Туризин, без кораблей мы состаримся здесь, – сказал Баанес Ономагулос. – Мы можем набрать армию в десять раз больше этой, но стоить она будет не больше фальшивого медяка. Нам нужно взять под контроль море.

Баанес ударил палкой по столу. Рана изувечила и укоротила его левую ногу, но не укротила дух. Туризин гневно сверкнул глазами, его взбесил покровительственный тон Баанеса. Низкорослый, худой и лысый, Ономагулос был другом Маврикиоса Гавраса с детства и до сих пор не считал, что младший брат Императора занял место, полагающееся ему по праву.

– Я не могу создать флот мановением руки, – буркнул Туризин. – Сфранцез хорошо платит своим капитанам, он прекрасно знает, что только это и удерживает его голову на плечах.

Марк полагал, что это преувеличение. Отсюда были хорошо видны не только великолепные здания и чудесные сады города, но и его укрепления, самые мощные из всех, которые римлянин когда-либо видел. Даже если они каким-то образом переберутся через Бычий Брод, перспектива брать штурмом эти двойные стены может устрашить любого военачальника. «Ну что ж, сначала разрешим одну проблему, потом другую», – подумал трибун.