Пропавший легион. Император для легиона

– Красиво, не правда ли? – спросил Туризин у Марка вечером того же дня. В его голосе прозвучала ирония: маленькая приемная его личных апартаментов тоже пострадала во время боя. На диване зияла оставленная мечом дыра, кровавое пятно расплылось на мраморе пола…

– Я надеялся, что, занимаясь налогами, ты присмотришь за чернильными душами, а вместо этого тебе, похоже, удалось вывести на чистую воду знатного дворянина, – продолжал Император.

– Значит, это были люди Ономагулоса? – удивился Скавр.

Убийцы сражались в мраморном молчании и, насколько понимал трибун, могли быть посланы кем угодно… не исключая Ортайяса Сфранцеза.

Гаврас посмотрел на трибуна с сожалением, как на полного болвана.

– Разумеется, это были люди Баанеса! Мне даже не нужно было спрашивать их об этом.

– Не понимаю, – признался Скавр.

– Зачем же еще этот грязный, зачумленный сын двухгрошовой шлюхи, Элизайос Бурафос, привел сюда свои вонючие корабли с Питиоса? Для воскресной прогулки? Во имя Фоса, человек, он ведь даже не пытался спрятаться. Ты должен был видеть эти галеры, когда шел сюда утром.

– Я думал, что это транспортные суда с зерном, – сказал Марк, чувствуя, как пылает его лицо.

– Сухопутные швабры, – пробормотал Гаврас, закатывая глаза. – Черт подери, это не транспортные корабли, каждый, у кого есть глаза, видит это. План у них был предельно простой: убить меня и вызвать с той стороны пролива Ономагулоса, чтобы он мог завладеть короной. – Туризин с отвращением сплюнул. – Как будто он смог бы управлять государством! У этого лысого дурня мозгов недостаточно, чтобы навонять и сходить по малой нужде одновременно. И пока он пытается прикончить меня, а я разбираюсь с ним, кто выигрывает? Разумеется, Йорд. Я не удивлюсь, узнав, что он находится у йордов на содержании.

«У Императора, – подумал Скавр, – опасная привычка недооценивать своих врагов». Так вышло у него со Сфранцезами, а теперь и с Ономагулосом, который был, без сомнения, очень опытным солдатом. Следовало, вероятно, предостеречь Гавраса, но вспомнив, как начался разговор, Марк вместо этого спросил совсем о другом:

– Почему вы считаете, что это я вывел Баанеса на чистую воду?

– Потому что ты так упорно преследовал его с этим налоговым документом из Кибистры. Там было кое-что, чего ему лучше было бы не писать.

– Что? – полюбопытствовал Марк.

– О, перестань, перестань притворяться. Твой друг Нейпос напичкал убийц каким-то своим зельем, так что они выплюнули все, что знали. А командир их – чтоб его забрал Скотос – знал немало. Ты никогда не задумывался над тем, почему наш приятель Баанес так тщательно перерезал горло напавшим на нас убийцам – на песчаном пляже год назад?

– Что? – переспросил Марк, и рука его легла на рукоять меча. Несколько человек в тяжелых сапогах протопали по залу, но это были всего лишь ремесленники, пришедшие, чтобы исправить повреждения во дворце. «Поживешь в Видессосе подольше, – подумал он, – и начнешь видеть убийц под каждым ковром. А как только ты перестанешь их искать, тут-то они и явятся, чтобы воткнуть тебе нож в спину».

Охваченный гневом, Туризин не заметил резкого движения трибуна и продолжал:

– Пес с навозной харей, рожденный по ошибке, сам нанял убийц и заплатил чистым золотом за монеты Ортайяса, так что никому бы в голову не пришло указать на него даже в том случае, если бы дело сорвалось. Но он все записал на пергаменте, чтобы можно было договориться со Сфранцезами, если бы все-таки удалось меня убить. И запись эта была сделана на документе из Кибистры. А почему бы и нет? В конце концов, документ был у него, ведь он сам собирал там налоги, когда прибежал туда после Марагхи. Естественно, он не мог позволить тебе увидеть этот пергамент, не мог он также прислать тебе фальшивку – верно?

Император хмыкнул, представив себе неудобное положение, в котором оказался его противник. Скавр тоже засмеялся. Видессианские документы считались недействительными, если на них было зачеркнуто хоть одно слово или имелись подчистки – в столицу шли только идеальные копии. И когда они приходили сюда, на всех документах ставилась восковая печать, затем они запечатывались свинцовой пломбой, после чего добавлялся еще секретный штамп, к которому, разумеется, у Ономагулоса не было доступа, поскольку он находился уже у себя дома, в провинции.

– Он, должно быть, выкрал документ, как только узнал, что я собираюсь искать его, – решил трибун.

– Великолепно, – с иронией произнес Гаврас и похлопал в ладоши.

Краска на лице Марка стала еще более густой. Не так уж редко случалось, что хитрые видессиане находили его римскую прямоту чрезвычайно забавной. Даже такие, казалось бы, прямолинейные люди, как Туризин и Ономагулос, доказали, что умеют вести двойную игру. Он вздохнул и выложил все, что думал.