Пропавший линкор

Черт, он понятия не имел! Даже в глубине души он не был уверен, что просто не чокнулся. В этом-то и была вся проблема. Вы не можете сказать, сошли ли вы с ума, или то, что, как вам кажется, вы пережили, произошло на самом деле. Рэнд знал, что, по меньшей мере, одна выдающаяся личность в американской философии уделяла серьезное внимание опытам с закисью азота. Но вся беда в том, что когда вы начинаете разбираться с теми вещами, которые кажутся вам реальностью — с материей, пространством и временем, — то они постепенно становятся нереальными. Даже такой авторитет, как Иммануил Кант, считал, что мир за пределами нас самих — всего лишь проекция нашего внутреннего сознания.

Рэнд понимал, что наука должна была бы заняться исследованием разума самих ученых. Где-то в глубине человеческого мозга должны находиться атомы — или группы атомов, — которые пытаются познать самих себя.

Безумие ли это? А может, честные усилия разума узнать о себе и о мире, в котором он существует, это и есть безумие?

И если это так, то все настоящие ученые должны пойти по психиатрическим больницам. Там они могут отыскать пациентов, которые скажут им все, что они хотят знать.

Род человеческий мучил своих святых, замучил Спасителя, а также слишком часто запирал своих гениев за высокими стенами и крепкими воротами санаториев особого типа.

Рэнд давно знал об этом. А теперь то же самое пытаются проделать с ним. Они запрут его… Этот эксперимент ничего не докажет. Пекофф, вероятно, не запомнит, что с ним произошло, пока он находился под воздействием закиси азота, или события не совпадут с его предвзятым мнением о том, какими они должны быть, и тогда он не признается, что вообще что-то было. А Дженни… Что испытает она? Пекофф и Дженни спокойно сидели в креслах. Они были без сознания, их разумы видели где-то за пределами нашего мира.

Рэнд уменьшил подачу газа в их маски и отрегулировал клапаны так, чтобы поступление газа было равномерным.

Слишком много газа может разбудить их… Затем он лег на кушетку, сам надел маску и открыл клапан до нужного уровня. Оба связанных санитара глядели на него с подозрением. Он помахал им рукой. Сладковатый газ потек в его легкие. Рэнд уставился в потолок. Окружающее начало расплываться, исчезать… Тихий ночной шум города, далекий гудок такси, визг тормозов — и снова все тихо и спокойно.

Рэнд закрыл глаза. Переход оказался быстрым и легким. Он походил на то, словно два человека соединились и стали одним. Это напоминало кинотрюк, когда два человека сливаются в одного. Он закрыл глаза, будучи Джоном Рэндом из двадцатого века, и открыл их уже Пещерный Рэндом…

Рэнд увидел, что Пег занята. Очень занята. Каменным ножом она удаляла слой жира с внутренней стороны громадной медвежьей шкуры.

«Ха! — подумал Рэнд. — Значит, Мрак вс же не получил шкуру».

Мрак потребовал шкуру. Он настаивал, что громадного пещерного медведя убило его колдовство и что шкуру нужно отдать ему.

Что же произошло? На мгновение Рэнд был смущен путающимися воспоминаниями двух миров, слившихся воедино. Пещерный Рэнд очень смутно помнил Джона Рэнда из двадцатого века. Рэнд из двадцатого века был тусклым видением в уме пещерного человека, чем-то, чего он не мог понять.

Что же произошло? А затем воспоминания обоих слились воедино, и Рэнд все вспомнил.

И он не был уверен, что ему нравится то, что он вспомнил. Мрак не мог так легко сдаться. И он не собирался отказываться от своих требований медвежьей шкуры. Шкура такого свирепого и ужасного зверя автоматически делала своего владельца уважаемым в племени человеком. Человек, которому принадлежала шкура пещерного медведя, становится преемником ужасной силы могучего животного.

По крайней мере, таким образом рассуждали суеверные пещерные люди.

Мрак поощрял бы эти рассуждения, если бы шкура принадлежала ему.

В большой пещере, где жило племя, ярко горели костры. Вырыла эту пещеру подземная река. Пещера могла бы вместить тысячу человек, но племя не составляло и половины этого. Зимой, во время большого снега, они были здесь в тепле и безопасности. Когда начинались жестокие весенние бури, пещера защищала их. Вход в пещеру был узким. Люди подкатили к нему большие валуны, чтобы можно быстро закрыть вход для защиты от волков и больших медведей.

Пещера защищала их и позволяла увеличивать численность племени. В пещере они были в безопасности. Но единственной, самой большой опасностью был голод. Однако пока в лесах водились олени, а в реках — рыба, они могли отражать эту опасность.

Рядом раздались шаги. Рэнд обернулся.

Это подходил Мрак.

Рэнд поднялся на ноги.

— Я пришел за шкурой медведя, — кратко объявил Мрак.

— За шкурой медведя?

— Она моя. Мое колдовство убило медведя. Шкура моя по закону, и я хочу получить ее.

Мрак выглядел очень решительным.

Рэнд рассмеялся.

— На это я тебе ответил еще на горе, — напомнил он.

Мрака скривился от смеха охотника. За всю историю племени не было колдуна, который мог бы позволить смеяться над собой. Власть колдунов всегда держалась на страхе.

— И ты не боишься моего колдовства? — вызывающе крикнул Мрак.