Пропавший линкор

Думая об этом, Томилсон вытер вспотевшее лицо. Он уже знал, что непременно сделает. Но сначала, поскольку ему нравилось жить и совсем не хотелось умирать, он взял теннисный мячик и бросил его в эту область вибрации.

Мячик прошел через нее, ударился о стену и отлетел назад. Томилсон на секунду прикрыл глаза. А может, здесь и нет никакой двери?

«Была ли здесь вообще какая-то дверь, — подумал он, — или все это просто перевозбужденное воображение? Может, я действительно сломал руку в детстве и забыл об этом?»

А Систи, возможно, играла с ним в очередную игру. Откуда он знал, рассказала ли она то, что было на самом деле, или придумала очередную историю?

На мгновение он почти убедил себя, что последнее было правдой, но тут снова услышал взволнованное тявканье на заднем дворе. Он вздохнул. Дж’тон не был создан воображением Систи или его собственным. А приборы утверждали, что там есть дверь, и появление Дж’тона говорило об этом же.

Он привязал пластиковую отвертку к концу метровой линейки и осторожно толкнул ее в дверь.

Ничего не произошло. Отвертка уперлась в стену и не пожелала никуда исчезать.

— Черт побери! — только и сказал Томилсон.

Он не знал, сердиться или радоваться. Он зашагал взад-вперед по гостиной, пытаясь придумать, что делать дальше. В это время из кухни появился, мяукая, любимый котенок Систи.

— Хороший котик, красивый котик, — бормотал Томилсон, грубыми узлами привязывая котенка к линейке. И когда он толкнул линейку вперед, котенок исчез.

Линейка как была, так и осталась. Была прекрасно видна намотанная вокруг нее веревка, и она даже дергалось, словно что-то невидимое пыталось освободиться, но котенок исчез.

Томилсон дернул к себе линейку. Котенок снова появился. Вся шерсть его стояла дыбом, и он бился, словно обезумел от страха. Пока Толмилсон отвязывал его от линейки, он царапался и кусался. Выпущенный на волю, котенок так понесся из комнаты, словно за ним неслась с разинутой пастью самая большая и страшная собака в мире.

— Что, черт возим, испугало его? — думал Томилсон.

Но он-то не был кошкой. Он мог сам нырнуть в дверь и вернуться назад…

Даже шкатулка Пандоры не была столь привлекательна для Пандоры, как эта дверь для Томилсона. Причем он сам не понимал, почему. Думая над этим, он выкурил сигарету и потом подумал, почему в горле у него так пересохло, а руки трясутся? Черт, неужели он не может нырнуть туда хоть на минутку — и тут же вернуться?

И еще ему было интересно, а где расположена эта страна маленьких золотых людей? В каком-то другом пространстве? Может быть. Но также может быть, в каком-то другом времени. И нельзя было никак понять, где она находится, потому что дверь открывалась туда сразу, игнорируя любые расстояния. Пользуясь тем, что жена играет с Систи на заднем дворе, Томилсон прокрался на кухню и быстро сделал несколько глотков прямо из бутылки. Когда он вернулся в гостиную, то уже знал, что полезет в это отверстие.

Он решил, что в него лучше нырнуть, как пловец ныряет в холодную воду. Затаив дыхание, он бросился прямо между батареей и радиолой… И ударился о стену, как до этого теннисный мячик. Удар, кровь из носа и помутнение в глазах. Томилсон отскочил назад и растянулся на полу, затем сел и уставился на «дверь», которая не пустила его.

Систи она пустила, Дж’тона пустила, котенка пустила, а его вот нет!

Было ли все дело в размерах? Может быть, дверь пропускала маленькие объекты, но отшвыривала большие? Нет, это было плохое объяснение. Теннисный мячик она тоже не пропустила, хотя он гораздо меньше, чем Систи. А может, все было дело в размерах и живой материи?

Да, это казалось правильным ответом. Возможно, дети, щенки и котята могут пройти, а взрослые — нет. Внезапно Томилсон подумал о гномах и эльфах из волшебных сказок, а также о гоблинах. Все это были маленькие существа, и в сказках все они умели исчезать. Может, они приходят на землю через подобные двери, открывающиеся в тайных местах? Да, наверное, это и был ответ. Черт бы побрал этот ответ, из-за которого он разбил себе нос! Томилсон пошел в туалет на первом этаже за полотенцем. Хлопнула дверь черного входа. Коготки простучали по линолеуму кухни. Затем он услышал, как зашлепали шаги в коридоре между столовой и гостиной.

— Систи! Не входи в гостиную…

— Папа, папочка, смотри!

Он бросился в гостиную. На ковре перед радиолой лежало что-то длинное и пятнистое, что не было ни змеей, ни ящерицей, но казалось похожей на ту и другую одновременно. Свет заиграл на золотистой чешуе, уложенной, как мозаика, по фиолетовому телу, когда существо повернуло к ним глаза-бусин-ки. Это было самое красивое существо, какое когда-либо видел Томилсон.

— Папочка, какая она симпатичная… — закричала Систи, шагнув к этой твари.

Существо вздернуло вверх голову. Томилсон, у которого сжало горло так, что он не мог крикнуть, что это опасно, бросился, чтобы отдернуть дочь.