Пропавший мальчик, пропавшая девочка

Это объясняло многое. Марк и Джимбо делили ребят, ходивших в эту школу, на три основные категории: морально безупречные зануды, которые втихаря крепко напивались; драчуны и/или «жокеи» – любители угонять и колотить машины и невредимыми удиравшие с места аварии; и наконец, на нижней ступени – любители травки, убежденные в непорочности марихуаны. Тем, что принадлежали к третьей категории, частенько не удавалось дотянуть до выпускных экзаменов.

– А он что, влез в аптеку и стянул оксиконтин?[14] – спросил Джимбо.

– Ничего он не делал, – ответил коп, – кроме того, что четыре дня назад пропал.

– Сбежал? – спросил Джимбо.

– Пропал, – повторил коп. – Исчез.

– Сбежал он, точно, – сказал Джимбо. – Да гляньте на его физиономию! Небось, родичи скинули его в католическую школу, а он этого не пережил.

– Шейн Ослендер, – сказал Марк, вглядываясь в лицо на фотографии. – А сами-то вы как думаете, офицер, что с ним стряслось?

– Спасибо, что уделили мне минуту. – Фотография уже незаметно исчезла в манильском конверте в правой руке офицера.

– Думаете, он еще жив? – спросил Марк.

– Благодарю за сотрудничество, сэр, – сказал коп.

Когда ребята отошли, офицер подозвал к себе пару девушек, которые шептались друг с дружкой чуть в стороне. Вскоре Марк и Джимбо подходили к краю толпы.

– Смотри, вон еще один, – сказал Марк. – Плодятся, как двухвалентные элементы.

Второй полисмен, стройный блондин повыше ростом, показывал фотографию Шейна четверым старшеклассникам из школы Мэдисон.

– Черт, – прошипел Джимбо. – Это Рэйвер, Спаркман, Тиллинджер и Биней Джэкобс. Нельзя, чтоб они нас заметили.

– Надеюсь, когда-нибудь кто-нибудь похитит и одного из этих уродов вместе с их уродской травкой, – бросил Марк, обходя фонтан. – Слушай, я понял, что тут стряслось!

– И?

Джимбо поглядывал на Рэйвера, Спаркмана, Тиллинджера и Джэкобса. Мерзкие по отдельности, они собирались вместе и становились настоящим кошмаром.

– Кто-то утянул парня прямо отсюда. Или встретили его здесь и увели куда-то – к себе в машину, или домой, или еще куда…

– Ничего хорошего сегодня здесь не будет, – мрачно проговорил Джимбо.

– Ладно, – сказал Марк. – Если хочешь – сваливай. А я кое-куда заскочу.

Глава 8

В следующие два дня Марк чувствовал, будто балансирует между двумя враждебными силами – домом на Мичиган-стрит и своей матерью. Обе силы требовали и отбирали у него огромное количество времени и внимания, причем дом делал это в открытую, мать же – исподволь и неявно. Будто охваченная коварным скрытым недугом, Нэнси Андерхилл незаметно выскальзывала из дома по утрам, так же незаметно возвращалась к вечеру и больше почти ничего не делала. Она «отдыхала», что означало у нее исчезать на несколько часов за закрытой дверью спальни. Если верить Филипу Андерхиллу, высокочтимому эксперту в области умственных и физических особенностей современного женского населения США, особенно в лице его собственной супруги, то поведение матери Марка в настоящий период – давно ожидаемая и затяжная негативная реакция на брань, которую она ежедневно слышит в газовой компании, не говоря уж о симптомах, характерных для всех женщин в период неизбежных физико-гормональных изменений. Иными словами, она ложилась в кровать и спала все дни напролет во время приливов. Но на взгляд Марка, мама выглядела так, будто она вообще потеряла сон, к тому же он очень сомневался, что у нее климакс Из того, что он знал из обязательных уроков по сексуальному образованию, женщины в этот период должны быть эмоционально возбужденными. Ничего похожего в поведении его матери не было. А лучше бы было. Лучше раздраженная мегера, чем унылый бесплотный дух.

Отец Марка едва ли не с облегчением воспринимал изменения в поведении жены. Теперь, когда она все-таки стала жертвой унижений, которым подвергалась на работе, Нэнси необходимо было отдохнуть перед следующим психологическим этапом – осознанием того, что ей следует уволиться из этой мерзкой конторы. Филипу всегда претила мысль о том, что жена работает. Он свыкся с ней в период, когда понадобилась зарплата Нэнси для оформления поручительства и выплаты за машину, но с того момента, как Филип переехал в офис директора в Куинси, он просто терпел.

Филип был доволен, что Нэнси возвращалась с работы вымотанная, был доволен теми самыми вещами, которые тревожили Марка. Марк считал, что его мать радовалась «отвлечению внимания», которое давали ей неимущие или разозленные клиенты, а также компания сплетниц, состоящая из Флоренс, Ширли и Мэка. Со своей новой проблемой Нэнси встречалась не на работе – она носила ее постоянно с собой как сознание болезни. Проблема пугала ее. И это пугало Марка, Он никогда не считал свою мать трусихой, но нынче она выглядела так, будто какой-то особый страх резко, прямо на ходу, остановил ее.