Пропавший регбист

Он бросился в ближайшую калитку, увлекая за собой упирающегося Помпея. Едва мы укрылись за живой изгородью, как карета промчалась мимо. На мгновенье я увидел доктора Армстронга. Он сидел сгорбившись, обхватив руками голову, — живое воплощение горя. Взглянув на помрачневшее лицо моего спутника, я понял, что и он заметил состояние доктора.

— Боюсь, как бы наши поиски не имели печального конца, — сказал он. — Но мы сейчас все узнаем. Помпей, вперед! Вон к тому дому!

Сомнений не было: мы достигли цели. Помпей, взвизгивая, бегал у ворот, где еще виднелись следы экипажа. Холмс привязал собаку к плетню, и мы по дорожке поспешили к дому. Мой друг постучал в невысокую, грубо сколоченную дверь, подождал немного и постучал снова. В доме кто-то был, оттуда доносился стон, полный безысходного отчаяния и горя. Холмс в нерешительности постоял у двери, потом оглянулся на дорогу. По ней мчалась карета, запряженная парой серых лошадей.

— Доктор возвращается! — вскричал Холмс. — Скорее в дом. Мы должны узнать, в чем дело!

Он распахнул дверь, и мы оказались в холле. Стон усилился, перейдя в непрерывный отчаянный вопль. Он доносился откуда-то сверху. Холмс стремительно бросился туда, я за ним. Он толкнул полуоткрытую дверь, и мы в ужасе остановились перед открывшейся нашим глазам картиной.

На кровати недвижно лежала молодая красивая девушка. Ее спокойное бледное лицо обрамляли пышные золотистые волосы. Потускневшие широко открытые голубые глаза смотрели в потолок. В изножье кровати, зарывшись лицом в простыни, стоял на коленях молодой человек, тело его содрогалось от рыданий. Горе совсем убило его, он даже не взглянул в нашу сторону. Холмс положил ему руку на плечо.

— Вы мистер Годфри Стонтон?

— Да, да… Это я. Но вы пришли поздно. Она умерла.

Он, видимо, принял нас за врачей. Холмс пробормотал несколько слов соболезнования и попытался объяснить ему, сколько хлопот доставил он своим друзьям, когда на лестнице послышались шаги и в дверях появилось суровое, порицающее лицо доктора Армстронга.

— Итак, джентльмены, — сказал он, — вы добились своего и выбрали для вторжения самый подходящий момент. Я не хотел бы затевать ссору в присутствии усопшей, но знайте: будь я моложе, ваше чудовищное поведение не осталось бы безнаказанным.

— Простите, доктор Армстронг, но мне кажется, мы не совсем понимаем друг друга, — с достоинством отвечал мой друг.

— Не согласитесь ли вы спуститься вниз, где мы могли бы обсудить это печальное дело?

Через минуту мы сидели в гостиной.

— Я слушаю вас, сэр, — сказал доктор.

— Прежде всего я хочу, чтобы вы знали, что я не имею никакого отношения к лорду Маунт-Джеймсу, более того, этот старик мне глубоко несимпатичен. Поймите, если исчезает человек и ко мне обращаются за помощью, мой долг — разыскать его. Как только пропавший найден, миссия моя окончена. И если не был нарушен закон, то тайна, которой я невольно коснулся, навсегда останется тайной. В этом деле, как я полагаю, не было нарушения закона, и вы можете целиком рассчитывать на мою скромность. Ни одно слово о нем не проникнет на страницы газет.

Доктор Армстронг шагнул вперед и протянул Холмсу руку.

— Я ошибался в вас, мистер Холмс, — сказал он. — Вы настоящий джентльмен. Я оставил было несчастного Стонтона наедине с его горем, но потом, благодарение богу, решил вернуться обратно: может, ему понадобится моя помощь. И это дало мне возможность узнать вас лучше Вы достаточно осведомлены об этом деле, и мне не составит труда объяснить все остальное. Год назад Годфри Стонтон снимал квартиру в Лондоне. Он полюбил дочь хозяйки и вскоре женился на ней. Мир не видел женщины нежнее, красивее и умнее ее. Никто не постеснялся бы иметь такую жену. Но Годфри — наследник этого отвратительного скряги. И если бы он узнал о женитьбе племянника, он лишил бы его наследства. Я хорошо знаю Годфри и очень люблю его. Он в полном смысле слова прекрасный человек. И я всячески способствовал тому, чтобы сохранить его тайну. Благодаря этому уединенному дому и осторожности Годфри об их браке до сегодняшнего дня знали только два человека — я да еще преданный слуга, который сейчас ушел за врачом в Трампингтон. Некоторое временя назад Годфри постиг страшный удар — его жена опасно заболела. Оказалась скоротечная чахотка. Годфри чуть не лишился рассудка от горя; но все-таки ему пришлось ехать в Лондон на этот матч, ибо он не мог объяснить своего отсутствия, не раскрыв тайны. Я пытался ободрить его, послав ему телеграмму. Он ответил мне, умоляя сделать все, чтобы спасти ее. Вам каким-то чудом удалось прочитать его телеграмму. Я не хотел говорить ему, как велика опасность, так как его присутствие здесь ничему бы не помогло, но я написал всю правду отцу девушки, а тот, позабыв благоразумие, рассказал обо всем Годфри. Годфри, все бросив, приехал сюда в состоянии, близком к безумию. И на коленях простоял у ее постели до сегодняшнего утра, пока смерть не положила конец ее страданиям. Вот и все, мистер Холмс. Я не сомневаюсь, что могу положиться на вашу скромность и на скромность вашего друга.