Пропавший в чёрном городе

– И талоны тоже я оформляю. Сегодня к вечеру забеги сюда, я всё подготовлю, распишешься. Кстати, Михаил, тебе сколько полных лет?

– Шестнадцать.

– Совсем взрослый…

– Ну вот, пока вроде всё… Я пошёл в цех.

Мишка улыбнулся, потеребил чуб, комкая в руке кепку.

– А...., а вот те люди, которые с ломами и лопатами работают на дальнем здании, они кто? Я проходил сейчас, видел, что их солдаты с автоматами охраняют.

– Это пленные. У нас сейчас много вольнонаёмных немцев работает, они из города каждое утро сюда, на завод, приходят, и ещё пленные, на восстановлении цехов и зданий, развалины разбирают, землю роют. Их с комендатурским конвоем привозят, на грузовиках.

– А они, эти самые пленные, уже мирные или всё ещё враждебные? Я ведь их первый раз вижу!

– Мирные. Их в строгости охрана держит, да и они сами особо никак не проказничают, спокойно работают. Живут они в бараках за городом, кормят их нормально, нормы установлены хорошие, хлеба положено военнопленным по шестьсот граммов, дают рыбу, крупы. Двадцать граммов сахара в сутки, немного растительного масла. Мыло тоже, одежда. Ну, конечно, когда трудно, перебои с продуктами во всём городе случаются, то их пайку тоже урезают, недостающие продукты заменяют простым хлебом, но сознательно голодом пленных никто не морит! Да и денежное довольствие военнопленным положено.

– Мы им ещё и деньги платим?! И сколько?

– По семь рублей рядовым, по десять – офицерам. Им даже премия предусмотрена, за ударную работу, пятьдесят рублей в месяц. Я знаю, что многим пленным сюда, в Кёнигсберг, письма с родины приходят, денежные переводы.

– Ого! Ну, ладно, спасибо вам. Я, пожалуй, пойду…

Мишка нахлобучил кепку, взялся за ручку двери.

Открыть не успел, дверь распахнулась.

– Здравствуйте!

– Ага… Да. Здравствуйте…

Мишка растерялся.

На пороге стояла и улыбалась румяная девчонка, придерживая за руль красивый красный велосипед.

– Ой, Анка! Проходи, проходи!

Наталья Владимировна взяла девчонку за руку.

– Транспорт свой оставляй за порогом, проходи, знакомься! Это Михаил, наш новый работник, хороший токарь. Приехал сюда из Москвы по комсомольской путёвке!

– А чего он на меня так уставился?!

Девчонка словно и не замечала Мишку, разговаривала только с Натальей Владимировной.

Та расхохоталась.

– Михаил, ну чего ты на самом-то деле?! Скажи хоть слово, поздоровайся по-настоящему! Кстати, Анна – моя племянница, работает на заводе, в отделе кадров, курьером, развозит по городу, по организациям, разную документацию, приказы и сводки. Вот, на велосипеде! Работа очень ответственная.

Мишка наконец закрыл рот, очнулся.

– Ты же на сестрёнку мою, на младшую, на Варьку, ужас как похожа! Такая же… С косичками, с бантиками, курносая.

– Ну уж нет, совсем я и не курносая!

Девчонка фыркнула, отвернулась к окну.

Мишка спохватился.

– Да ты не обижайся! Варька у меня красивая.

– А я?

– И ты тоже.

– Ах, так! Ну хорошо…

Наталья Владимировна смотрела на них и молча улыбалась.

Мишка тоже вздохнул, радостно блеснув глазами.

– Ты на заводе после школы или ещё учишься?

– Мы с мамой и бабушкой переехали сюда осенью, учиться здесь пока негде, советская школа в Кёнисберге пока только одна, но она мужская, вот я и работаю на заводе. Мы живём почти в центре города, у озера.

– А как на работу добираешься? На велосипеде? Немецкий?

– Ага! Видишь, он у меня дамский, цепь закрытая и заднее колесо тоже в решёточке, юбку не забирает. Хочешь прокатиться?

Наталья Владимировна замахала руками.

– Нет, нет, Анка! Отстань от Михаила, ему сейчас в цех быстрее идти надо, на рабочее место! Не сегодня, потом как-нибудь встретитесь, в свободное время, поговорите.

Упрямая девчонка не отставала.

– А завтра?! Завтра же у всех выходной день!

– Да, завтра можно.

– Михаил, давай завтра днём погуляем, я тебе город покажу, а?

– Здорово! Только мне с утра нужно в комендатуру. Знаешь, как до неё добраться?

– Конечно! Я эту дорогу наизусть знаю. Два раза в неделю езжу туда с поручениями. Давай встретимся у озера, ну, у того, что около площади!

– Я мимо него проходил.

– Тогда до завтра! В десять, не опаздывай.

– Ты что?! Ни за что не опоздаю.

В цех, к своему станку, Мишка почти бежал.

И дальние здания завода казались ему уже не такими чёрными и горелыми, и кто-то из пленных немцев вроде как улыбнулся, и солнце с высоты жарило вовсю, почти по-летнему…

А цех почему-то уже казался странным…

Молчали станки, а шумели люди.

Резкие слова, отдельные выкрики.

В центральном проходе стояли дядя Серёжа, Усаныч, непривычно серьёзный Николай, какие-то другие хмурые люди.

Перед рабочей толпой махал руками незнакомый человек, чисто одетый, в пиджаке, в шляпе.

Рядом с ним молча, опустив голову, мял кепку мастер.

– Товарищи! Уважаемые! Дорогие мои! Чего тут попусту спорить и рассуждать?! Это же не наша придумка, не мы здесь сгоряча решились на такое! Время тяжёлое, послевоенное… Нужно иметь общую рабочую сознательность и понимание момента.

Мишка подошёл, тихо тронул Николая за рукав.

– Чего это тут? Случилось что?

Николай кивнул.

– Слушай…

Выступающий продолжал горячиться.