Пропажа государственной важности

Чаров дочитал сообщение Блока в большом волнении. Предстоящий арест Нечаева насторожил его. «Если Палицын узнает о нем, непременно забьет тревогу и тогда конец расследованию, — исходил холодным потом Сергей. — Пожалуй, настало время раскрыть карты перед Блоком. Иного пути нет», — заключил он, приказав Прохору разбудить его завтра в шесть и не минутой позже.

Затея Кавендиша удалась. Мнение публики разделилось, и оно уже не столь рьяно поддерживало бытовавшую точку зрения о сексуальных предпочтениях коммерсанта. «Еще пара таких публичных выходов, и злая молва прикусит свой гадкий язык», — размышлял он, возвращаясь на Галерную улицу с Дворцовой, куда завозил Авдотью. Та была на седьмом небе от счастья. Даже неприятная сцена в фойе с Акинфиевой не смогла испортить ей праздника. Она купалась в грезах любви и боготворила ниспосланного ей провидением принца. Чудесный туалет от мадам Дюбуа и сапфировые серьги доказывали ей со всей очевидностью, что ее искренне любят. О своем происхождении она ровным счетом ничего в точности не знала, но смутно догадывалась, что ходить в служанках ей осталось не долго. Ее обожаемый Чарли сегодня заверил ее, что скоро ее жизнь круто изменится…

Едва бричка остановилась, как вынырнувшая из темноты фигура нарисовалась против освещенной фонарем парадной.

— Кондратий? Не ожидал! — вылезши из экипажа, в удивлении нахмурился Кавендиш.

— Нужно поговорить, — красноречиво смерив глазами кучера, буркнул Палицын.

— В такой случай пройдемте ко мне в кабинет, где нам никто не мешать, хотя мой грум не разуметь по-русски, — понял его желание уединиться британец. — Велл, велл! Значит, вы нашли потенциален людей, — выслушав рассказ гостя, воодушевленно произнес он.

— И не только тех, кто сможет собрать адскую машину, — самодовольно заявил Палицын.

— У вас иметь исполнитель? Я думать про того, кто будет закладывать бомба, — не верил своим ушам Кавендиш.

— И даже не один. Помимо него, у меня есть и стрелок в запасе, готовый убить, кого угодно и где угодно, — выдавал желаемое за действительное Кондратий Матвеевич. — Кстати, кого замышляете порешить, желал бы я знать?

— Я вам это сообщать, когда видеть исполнитель и организатор, — скользнул подозрительным взглядом британец.

— С теми, кто снарядит бомбу, знакомиться не соблаговолите?

— Всему свое время. Сейчас вы должны показывать мне исполнитель, но так, чтобы он или они меня не видеть. А с организатор я желать говорить лично.

— Я подумаю, как это сделать, Чарльз — несколько уклончиво ответил делопроизводитель МИДа.

— А я информировать о вас Лондон, и приготовлять вам гарантии, Кондратий.

— Приятно вести дела с деловым человеком, однако хотелось бы уже сейчас получить э-э-э… некий задаток, — замялся на секунду Палицын, прикидывая, как бы ни прогадать с суммой.

— Здесь десять тысяч в кредитный билет, большей мани сегодня не располагать, — протянул взятый из секретера конверт Кавендиш.

Вчера он здорово поиздержался. За кольцо и серьги пришлось выложить круглую сумму. Ювелир, сославшись на историю камней и императрицу Жозефину, заломил сумасшедшую цену и ни за что не желал уступать.

— Мне рекомендовал вас его сиятельство граф Строганов, а вы торгуетесь, сродни мелкому лавочнику. Пройдет совсем немного времени и, поверьте, цена этих несравненных вещиц удвоится, — настаивал ювелир.

На самом деле истинная причина столь высокой цены заключалась в сумме, которую он выплатил Чарову. Она значительно превышала реальную стоимость камней. Ювелир пошел на это ради отношений с герцогом и будущих сделок с ним, уверенный, что те вскоре последуют. Когда же ему представилась возможность вернуть потраченное в лице свалившегося с неба англичанина, он проявил недюжинное упорство и изворотливость, и сбыл драгоценности втридорога. Если бы Кавендиш не распоряжался крупными суммами, отпускавшимися отныне ему лично на выявление и поддержку радикальной русской оппозиции, а также дружба со Строгановым, которой он весьма дорожил, он бы никогда не стал приобретать столь дорогих предметов. Выкупив сапфировый гарнитур, он решил разделить его, подумав подарить кольцо Лавровской.

— Спасибо и на этом, — нарочито скривился Палицын, пряча под пальто деньги. — Когда смотрины исполнителя будут устроены, я немедля извещу вас, — пообещал он на прощание.

После его ухода Кавендиш переоделся, принял горячую ванну и отправился спать, как слуга принес ему записку. Это было послание от Авдотьи, горячо благодарившей его за чудесный вечер и восхитительные подарки. «Пожалуй, настала пора начинать. Она сделает для меня все, что захочу, и станет достойной заменой Китти». Получив подробное письмо от лорда Эдварда о его беседе с Ротшильдом и передаче ему Лайонелом копии договора по Аляске, он узнал о двурушничестве Палицына, но не подал тому вида, поскольку рассчитывал получить через Кондратия Матвеевича выход на революционных нигилистов, способных ликвидировать царя.