Пропажа осла

Дядя Мамед-Гасан и Иззет продолжали есть. Вдруг Ахмед приник лицом к земляному полу и громко зарыдал.

- Что с тобой, сынок? - спросил отец.

Ахмед продолжал плакать. Придвинувшись к сыну, Иззет положила руку ему на плечо и, склонившись к нему, начала

спрашивать:

- Детка моя! Ахмед! Почему плачешь?

- Моего осла-а-а! - проговорил сквозь рыдания Ахмед. - Вай, вай, осла, осла, моего осла-а-а!.. Осла-а-а!.. Иззет стала успокаивать сына.

- Не плачь, голубчик мой! Не надо плакать!.. Да сгинет в ад отец хозяина осла! Зачем надо было отдавать осла? До сих пор осел аллах знает где пропадает!

- Осла-а-а! Моего осла! Моего осла-а-а!..

Иззет совсем вышла из себя и накинулась на дядю Мамед

Гасана:

- Да встань же, встань! Сходи узнай, что с ослом! Если осел не вернется, мой бедный ребенок не уснет сегодня. Поди же разузнай, что с ним случилось? Посмотри, что сделал с ослом этот Омар сын Омара?

- Да куда мне теперь идти?

- А ад иди, в преисподнюю! Куда еще тебе идти? Посмотри, может, вернулся этот пес, сидит себе дома. Может быть, он уже привел осла. Кто знает, может, он пустил осла к себе во двор. Это же не такой народ, чтобы вернуть чужое добро хозяину...

Призвав на помощь аллаха, дядя Мамед-Гасан тяжело поднялся, и Ахмед перестал плакать.

Короче говоря, дядя Мамед-Гасан пошел к Худаяр-беку, там сказали, что Худаяр-бек еще не вернулся. Оттуда он опять вышел на дорогу в город, но в темноте ничего не мог различить.

Удрученный и разбитый, дядя Мамед-Гасан вернулся домой, но, боясь сказать, что осла до сих пор еще нет, не знал, как войти. Постояв немного у ворот, он зашел в хлев. Там было темно. Вдруг что-то хрустнуло в глубине хлева. Дядя Мамед-Гасан радостно издал звук, которым обычно зовут осла:

- Чоше!..

В это время и Иззет оказалась во дворе, услышав из хлева голос дяди Мамед-Гасана, решила, что тот привел осла.

- Ахмед, поздравляю! - радостно крикнула она сыну. - Осел вернулся!

Ахмед стрелой выскочил из комнаты и, задыхаясь от радости, подбежал к матери.

- Мама, где осел? Мой осел, мой осел! А где же он, мама?

- Идем, детка, идем. Отец загнал его в хлев. Наверное, уже лет тридцать Иззет не бегала так проворно. Добежав до дверей хлева, Ахмед бросился внутрь и позвал отца.

- Что тебе, сынок? - спросил дядя Мамед-Гасан.

- Осла! Моего осла! Отец, моего осла-а-а!..

- Осла еще нет, сынок. Не знаю, почему до сих пор не вернулся этот собачий сын.

Это было свыше сил Ахмеда. Услышав слова отца, он тут же, у дверей хлева, грохнулся наземь и заголосил. Иззет и дядя Мамед-Гасан тоже начали плакать: Иззет с горя, а муж ее- от бессильного гнева.

До самого утра Ахмед не сомкнул глаз.

Не спала и Иззет.

Не спал и дядя Мамед-Гасан.

Прочитав заключительную молитву, кази сказал:

- Да благословит аллах! - и, положив брачный акт перед собой, обратился к присутствующим:

- Теперь подойдите и подпишите.

Рядом с кази, на почетном месте, сидел Худаяр-бек. Пониже Худаяр-бека сидел молодой человек лет двадцати двух-двадцати трех. Это был рассыльный данабашского главы и приятель Худаяр-бека Гасымали, которого мы уже знаем.

Дальше сидели двое других мужчин - Кербалай-Кафар и Кербалай-Сабзали, тоже данабашцы. Первому было лет тридцать, а то и тридцать два, а второму не более сорока. Оба они закадычные друзья Худаяр-бека.

Мы, конечно, знаем уже, зачем собрались здесь эти господа. Привел их сюда Худаяр-бек. Гасымали представляет Зейнаб, а двое других - свидетели.

Мы конечно, знаем и о том, что их представительство и свидетельство ложны. Поэтому-то все они, по совету Худаяр-бека, представились кази под вымышленными именами.

Гасымали назвался Велигулу, сыном Зейнаб, и сказал кази, что мать уполномочила его выразить от ее имени согласие выйти замуж за Худаяр-бека.

Кербалай-Кафар назвался Кербалаем-Бахшали, а Кербалай-Сабзали Мешади-Оруджем; они оба подтвердили слова Гасымали-Велигулу.

Итак, кази прочитал последнюю молитву, положил перед собой листок брачного акта и, поздравив Худаяр-бека, обратился к остальным, которых я уже представил вам, с предложением подойти и подписать.

- Кази-ага! - взволнованно сказал Гасымали. - Я не могу подписать.

То же самое сказали Кербалай-Кафар и Кербалай-Сабзали,

- Как то есть не можете подписать? - удивленно спросил кази.

Все трое ответили, что они неграмотны и писать не умеют.

Тогда кази сказал, что им надо привести грамотного человека, который мог бы подписаться за них. Они попросили кази, чтобы он взял этот труд на себя, и расписался за них. Кази подумал немного и решительно отклонил их просьбу.

Гасымали встал, чтобы пойти за грамотным человеком, но в дверях остановился и, подумав, повернулся к кази:

- Кази-ага, где мне теперь в незнакомом городе отыскать человека, который бы пришел сюда расписаться за нас? Будь милостив, распишись уж сам...

Быть может, раньше кази и согласился бы расписаться за них, но теперь ни за что бы этого не сделал, потому что из их разговора, и особенно из последних слов Гасымали он впал в подозрение, что тут кроется какая-то хитрость. Кази был опытный в таких делах человек.