Проповедь и преподавание по Ветхому Завету: Руководство для Церкви

Третьей волной, которая распространялась одновременно со второй, было обнаружение нескольких комментариев среди Свитков Мёртвого моря. Кумранская община практиковала так называемую экзегезу пешер, где современные ей ценности, личности или ситуации непосредственно воспринимались как экзегетическая оценка личностей прошлого, событий и обстоятельств, о которых шла речь в библейских текстах. Так, под «праведником» в книге пророка Аввакума (1:4) они понимали основателя кумранской секты, их «учителя праведности». Подобным образом, в комментарии Кумранской общины на книгу пророка Аввакума халдеи, или вавилоняне, превращались в современных для ессеев римлян, угрожавших их общине.

Все три движения возникли во второй половине двадцатого века и сейчас они вылились в безудержно растущее движение, которое выступает за то, чтобы удалить автора из процесса толкования. Евангельские христиане, конечно же, не согласились с такой крайней точкой зрения, но продемонстрировали своего рода приспособленчество, которое выявляло их желание в определённых условиях принимать доводы в пользу разнообразия значений текста.

Итак, имел ли текст более глубокое значение, которое Бог неким образом скрыл до тех пор, пока последующие поколения вдруг не разработали теорию двойного авторства? Действительно ли авторы Нового Завета выражали подобный взгляд на откровение в своём, как утверждается, экспансивном использовании ветхозаветных цитат, которое показывало, что в тексте содержалось нечто гораздо большее, чем мог увидеть взор времён Ветхого Завета? Не были ли Иисус и апостолы не только знакомы с такими методами толкования в 1 веке, как пешер и мидраш, открывавшими новые перспективы для значений текста, но и побуждали нас следовать их примеру? Или, возможно, апостолы имели привилегированное положение в передаче божественного откровения, позволявшее им развивать то, чего не было видно в тексте, в то время как мы ни при каких условиях не должны повторять их действий, так как мы не являемся теми, кто получает такое откровение (находящееся в Писании)? Иначе говоря, могли ли апостолы раскрывать так называемое «более глубокое значение», цитируя ветхозаветные отрывки, в то время как мы не должны следовать их примеру, поскольку им была дана уникальная способность делать это посредством дара откровения?

Кризис в проповедническом служении

Бедные пасторы, находящиеся посреди всего этого разнообразия и плюрализма! К кому ему (ей) идти за авторитетным Божьим словом? Один вариант предлагает доверять своей интуиции и говорит, что более глубокое значение, которое человек хочет придать тексту, является верным, так как он (она) такой же верующий, как и остальные, и может почувствовать те значения, которые не могут быть немедленно подтверждены исследованиями грамматики и истории изучаемого текста. Если подобный субъективизм разрешён новыми правилами игры, то это, конечно, гораздо лучше, чем кропотливый труд по определению значения текста с изучением его грамматики, синтаксиса, истории и богословия греческих, арамейских и еврейских текстов.

Другие пасторы могут решить, что если апостолы могли обнаружить такое богатое значение в Ветхом Завете, которое не поддерживалось более давними методами толкования, то, возможно, в новую эру действия Духа Святого пастор может, подобным образом, применить небольшую «герменевтическую натяжку» к похожим текстам. Такой подход был бы особенно понятным, поскольку общество первого века, возможно, использовало такие методы, как пешер и мидраш.

Несмотря на все эти «усовершенствования», о пасторы и преподаватели, умоляю вас, не используйте этих методов! Они содержат много серьёзных заблуждений, которые приведут к самой страшной катастрофе — потере Божественного авторитета слов, звучащих с кафедры, — если проповедник будет постоянно в точности следовать этим правилам. То, что нам сегодня крайне необходимо, — это сильная, чистая проповедь Божьего Слова в полном его объёме (вся воля Божья), со всеми его утверждениями (абзац за абзацем, глава за главой) и во всей его силе (в силе слова, написанного под водительством Святого Духа)! Если мы довольствуемся меньшим, то мы словно пытаемся затушить игрушечным водным пистолетом охватившее культуру пламя секуляризма, язычества и множества других явлений.

Однако тут же раздаются громкие протесты: «Но не мог ли Бог, истинный Автор Писания, поместить в текст второе значение, которое не было известно автору-человеку?» Звучит достаточно духовно, но так ли это? Я утверждаю, что это неточное изложение фактов. Бог не использовал язык ангелов или что-либо подобное, но Он обращался к смертным на языке греческих торговых площадей и на языке хананеев-язычников. Почему? По одной-единственной причине: чтобы Его поняли!