Проповедник

– Что я не знаю, какая альтернатива хуже. Чтобы у нас имелся преступник, в течение двадцати лет убивший минимум трех девушек, про которого нам ничего не известно, или чтобы оказалось, что Сив и Мону действительно терзал и убил Юханнес Хульт, а сейчас кто-то его копирует. В отношении первого варианта, нам, вероятно, следовало бы проверить тюремный реестр. Нет ли там кого-нибудь, кто просидел в тюрьме в промежуток между исчезновением Сив и Моны и убийством немецкой девушки? Это могло бы объяснить перерыв. – Йоста говорил задумчивым тоном, и Патрик взглянул на него с удивлением. У старика не один туман в голове, как ему думалось.

– Проверить, наверное, довольно легко. В Швеции едва ли много народу сидит по двадцать лет. Проверишь, когда вернемся в отделение?

Йоста кивнул, после чего сидел молча, глядя в боковое стекло.

Дорога к старому жилищу лесника становилась все хуже и хуже. Лети они по воздуху, резиденцию Габриэля и Лайне отделяло от маленького домика Сольвейг с сыновьями всего ничего, но стандартным путем получалась значительно более долгая поездка. Участок выглядел как склад металлолома. Три разбитые машины в плачевном состоянии разной степени стояли так, будто их сюда выбросили, и еще валялось множество хлама неопределенного характера. Семейство явно состояло из барахольщиков, и Патрик заподозрил, что стоит им покопаться вокруг, как они обнаружат даже кое-какие краденые вещи, числящиеся пропавшими после ограблений домов в округе. Но сегодня они здесь не для этого. Нужно уметь выбирать, с чем сражаться.

Роберт вышел им навстречу из сарая, где возился с одной из старых разбитых машин. Он был одет в грязный рабочий комбинезон застиранного голубовато-серого цвета. Руки у него были в машинном масле, и он явно уже успел потереть ими лицо, поскольку там тоже присутствовали масляные полосы и пятна. По пути к ним он обтирал руки тряпкой.

– Какого черта вам теперь надо? Если вы собираетесь здесь искать, я хочу, прежде чем позволить вам что-либо тронуть, увидеть необходимые документы. – Он говорил фамильярным тоном. С полным правом, поскольку за прошедшие годы они многократно встречались.

– Успокойся. – Патрик поднял руку, показывая, что Роберт их неправильно понял. – Ничего искать мы не будем. Просто хотим немного поговорить.

Посмотрев на них с подозрением, Роберт кивнул.

– И с твоим братом мы тоже хотим поговорить. Он дома?

Роберт неохотно снова кивнул и заорал в сторону дома:

– Юхан, тут копы. Они хотят с нами поболтать!

– Не могли бы мы зайти в дом и сесть?

Не дожидаясь ответа, Патрик направился к двери, Йоста за ним. Роберту оставалось лишь присоединиться. Он не озаботился тем, чтобы снять рабочий комбинезон или умыться. По опыту прежних внезапных рейдов в дом Патрик знал, что ему и не стоило утруждаться. Дом буквально зарос грязью. Много лет назад домишко, где они живут, наверняка был по-настоящему уютным, хоть и маленьким. Но за годы отсутствия ухода все пришло в запустение. Мрачные коричневые обои с отвисающими полотнищами и большим количеством пятен. Помимо грязи, казалось, будто все покрылось тонкой сальной пленкой.

Оба полицейских кивнули Сольвейг, которая сидела за шатким кухонным столом, полностью погруженная в свои альбомы. Темные волосы клочьями торчали у нее на голове, а когда она нервно откинула с глаз челку, на пальцах блеснул жир. Патрик автоматически обтер руки о шорты и осторожно сел на край одного из плетеных стульев. Из примыкающей к кухне комнаты вышел Юхан и мрачно уселся рядом с братом и матерью на диван. Когда они вот так сидели в ряд, Патрик увидел между ними семейное сходство. На лицах мальчиков, словно эхом, отразилась давняя красота Сольвейг. Патрик слышал о том, что Юханнес был красивым мужчиной, и если бы его сыновья распрямили спины, они тоже были бы недурны собой. Бессовестность – вот, пожалуй, слово, которое подыскивал Патрик. Если бы внешность могла быть бессовестной, то это описание идеально подходило бы, по крайней мере, Роберту. В отношении Юхана Патрик по-прежнему питал некоторую надежду. В тех случаях когда он сталкивался с ними по долгу службы, младший брат всегда производил менее безнадежное впечатление, чем старший. Иногда Патрик чувствовал у него двойственное отношение к избранному жизненному пути – в кильватере Роберта. Жаль, что Роберт имеет на него такое влияние, иначе у Юхана жизнь могла бы сложиться совсем по-другому. Но уж как получилось, так получилось.

– Что вам, черт возьми, теперь надо? – спросил Юхан так же неприветливо, как брат.

– Мы хотели бы узнать, чем вы занимались вчера вечером. Не ходили ли вы, случайно, к дяде и тете и не развлекались ли киданием камней?

Братья обменялись заговорщическими взглядами, а потом приняли совершенно непонимающий вид.

– Нет, чего ради? Мы вчера весь вечер были дома, правда, мама?

Они оба повернулись к Сольвейг, и та лишь утвердительно кивнула. Временно закрыв альбомы, она сидела и с большим интересом слушала разговор между сыновьями и полицейскими.