Проповедник

– Я считаю, что мне причитается от тебя извинение, тебе так не кажется? Поскольку, как мы объяснили полиции, мальчики весь вечер провели дома. Так что они никак не могли кидать камни в усадьбе. – Сольвейг отпила кофе и указала чашкой на Лайне. – Ну, я жду.

– Прошу прощения, – униженно пробормотала Лайне себе в колени.

– Извини, я не расслышала, что ты сказала? – Сольвейг демонстративно приложила руку к уху.

– Прошу прощения. Я, вероятно, ошиблась. – Когда она встретилась с Сольвейг взглядом, в глазах у нее читалась непокорность, но невестка, похоже, удовлетворилась.

– Ну вот, с этим покончили. Ведь было не так уж трудно? Может, покончим с другим маленьким дельцем тоже?

Она наклонилась над столом и облизнула губы. Лайне нехотя подняла с коленей сумочку и достала конверт. Сольвейг жадно потянулась к нему и тщательно пересчитала содержимое жирными пальцами.

– Все точно, до последнего эре. Как обычно. Да, я всегда говорю, что ты организованная, Лайне. Вы с Габриэлем точно знаете, что такое порядок.

Чувствуя себя крутящейся в колесе белкой, Лайне встала и пошла к двери. Оказавшись на улице, она глубоко вдохнула свежего летнего воздуха. За спиной у нее, пока дверь еще не закрылась, Сольвейг прокричала:

– Всегда приятно повидаться, Лайне. Повторим в следующем месяце!

Лайне закрыла глаза и заставила себя дышать спокойно. Иногда она задумывалась, действительно ли это того стоит.

Потом она вспоминала вонь, шедшую в ухо от дыхания отца, и почему нужно любой ценой защищать жизнь, которую она себе создала. Значит, наверняка стоит.

⁂

Едва переступив порог, он увидел: что-то не так. Эрика сидела на веранде, спиной к нему, но вся ее осанка показывала: что-то случилось. На секунду его захлестнуло беспокойство, но потом он сообразил, что, если бы возникли какие-то проблемы с ребенком, она бы позвонила ему на мобильный.

– Эрика?

Она обернулась, и он увидел красные, заплаканные глаза. Одним махом он оказался возле нее и сел рядом с ней на плетеный диван.

– Дорогая, в чем дело?

– Я поругалась с Анной.

– Что на этот раз?

Он хорошо знал все перепады в их сложных отношениях и все поводы, по которым их, похоже, все время сносило в конфликты. Однако с тех пор, как Анна вырвалась от Лукаса, они, казалось, заключили своего рода временное перемирие, и Патрика интересовало, что пошло не так на этот раз.

– Она так и не подала заявление на Лукаса за то, что он сотворил с Эммой.

– Что ты, черт возьми, говоришь!

– Да, и сейчас, когда Лукас затеял тяжбу об опеке над детьми, я думала, что это ее козырная карта. А теперь на него ничего нет, в то время как он состряпает кучу вранья о том, почему Анна не подходит на роль матери.

– Да, но у него ведь нет никаких доказательств.

– Мы знаем, что нет. Но представь, если он польет ее достаточным количеством грязи для того, чтобы часть пристала. Ты же знаешь, какой он хитрый. Не удивлюсь, если он сумеет очаровать судей и перетянуть их на свою сторону. – Эрика уткнулась страдальческим лицом в плечо Патрика. – Представляешь, если Анна лишится детей? Тогда она пропала.

Патрик обхватил ее рукой и успокаивающе притянул к себе.

– Давай не будем увлекаться фантазиями. Со стороны Анны было глупо не подать заявление, но я могу ее в каком-то смысле понять. Лукас раз за разом показывал, что с ним шутки плохи, поэтому не так уж странно, что она боится.

– Да, ты прав. Но больше всего меня, пожалуй, огорчило то, что она все это время лгала мне. И теперь, задним числом, я все еще чувствую себя крепко обманутой. Каждый раз, когда я спрашивала, какие последствия имело заявление, она только уклончиво отвечала, что в Стокгольме у полиции столько других дел, что им требуется много времени, чтобы обработать все поступающие заявления. Ну, ты и сам знаешь, что она говорила. И все это было ложью. Причем ей каким-то образом всегда удается сделать виновницей происходящего меня. – Новый приступ рыданий.

– Ну-ну, дорогая. Успокойся, пожалуйста. Мы ведь не хотим, чтобы у ребенка сложилось впечатление, что ему предстоит выйти в юдоль скорби.

Эрика не удержалась от того, чтобы сквозь слезы немного посмеяться, и вытерла глаза рукавом футболки.

– Послушай меня. Ваши с Анной отношения иногда больше напоминают отношения матери и дочери, а не сестер, и отсюда все время возникают проблемы. Ты заботилась об Анне вместо вашей матери, поэтому у Анны есть потребность в твоей опеке, но в то же время она испытывает потребность от тебя освободиться. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, я знаю. Но мне кажется чудовищно несправедливым, что меня надо наказывать за то, что я о ней заботилась. – Она опять начала слегка всхлипывать.

– По-моему, ты все-таки немного слишком себя жалеешь… – Он отодвинул со лба Эрики локон. – Вы с Анной разберетесь с этим, в точности как рано или поздно всегда со всем разбираетесь, и кроме того, мне кажется, что в этот раз проявить великодушие можешь ты. Анне сейчас, наверное, нелегко. Лукас – мощный противник, и, честно говоря, я могу понять, что она напугана. Подумай об этом прежде, чем слишком сильно жалеть себя.