Пропущенный мяч

Я нашел то, что искал, но продолжал крутить ручку проектора, читая статьи на эту тему до конца месяца. Как только стало ясно, что Чепмэн никогда больше не сможет играть в бейсбол, все спортивные журналисты принялись смаковать эту новость. Они вспоминали яркие моменты его короткой, но прекрасной карьеры, восхищались его личностью, расточали похвалы его особенному стилю и изяществу поведения на поле. Создавалось впечатление, что отныне они будут чувствовать себя осиротевшими, поскольку не смогут больше полюбоваться его игрой.

Положив фильм на место, я спустился в холл позвонить Дэйву Макбеллу в прокуратуру. Макбелл и я вместе начинали там работать, и время от времени он помогал мне, если я не перегибал палку. Из всех служащих прокуратуры он один относился ко мне по-человечески.

— Дэйв? Это Макс Клейн.

— Собственной персоной, — с издевкой произнес он.

— Мне нужна небольшая информация. Ее несложно получить.

— Сразу к цели, как обычно, — сказал он уже обычным голосом. — Мог бы для приличия справиться о моем здоровье.

— Как твое здоровье?

— Черт с ним, — он выдержал паузу, — не говори мне о нем. — Он засмеялся рокочущим басом, довольный собственной шуткой. — Что ты от меня хочешь, Макс?

— Ты помнишь этот несчастный случай пять лет назад, когда Джордж Чепмэн потерял ногу?

— Я помню все дорожные катастрофы.

— Мне надо узнать как можно больше о шофере грузовика, с которым столкнулся Чепмэн. Его зовут Бруно Пиньято. Пять лет назад он жил в Ирвингвилле, штат Нью-Джерси.

— Что конкретно тебя интересует?

— Были ли у него судимости. И особенно есть ли связь между ним и Виктором Контини.

— Думаю, что смогу без труда узнать об этом. Позвони мне через несколько часов.

— Большое спасибо, Дэйв.

— Конечно-конечно. Ты когда-нибудь сделаешь для меня то же самое, я знаю. — Он помолчал. — Ты вышел на крупную добычу?

— Еще не знаю. Пока что вынюхиваю все возможное.

— Ладно. Если повезет, не забудь старика Макбелла.

— Не волнуйся. Ты мне этого не позволишь.

— Эй, Макс!

— Что?

— Знаешь анекдот про кастрированного мента?

— Ты мне его рассказал пару месяцев назад.

— Дерьмо.

Мы повесили трубки.

3

Это была самая тощая девушка, которую я видел в своей жизни. Сидя за столом, она с увлечением читала журнал «Предубеждение» и чистила морковку над стоящей перед ней тарелкой. Ей было лет двадцать пять. Свои дни она рисковала закончить в виде скелета. Она вся состояла из костей и острых углов, сине-красное платье висело на ней, как забытое пальто на вешалке. Один из заголовков на обложке журнала гласил: «Курильщики — это преступники!» Я вытащил пачку «Голуаза» и зажег пятую за день сигарету.

— Привет, — сказал я. — Я Макс Клейн. У меня встреча с профессором Бриллем.

Она нехотя оторвалась от чтения и окинула меня ледяным взглядом.

— Вам придется подождать. Я посмотрю, свободен ли он.

Девица восседала в маленькой приемной, в которую выходили двери кабинетов преподавателей. За ее спиной висели стенды с объявлениями и расписаниями занятий. Она медленно поднялась, поджала губы, возмущенная тем, что ее вынудили сделать это невероятное усилие. При своей ужасающей худобе она была высокого роста — примерно метр восемьдесят. Она подошла к одной из дверей, постучала и просунула голову внутрь. Шепотом обменявшись с невидимым собеседником несколькими словами, она, лениво шаркая, вернулась на место и снова уткнулась в журнал.

Наконец я не выдержал:

— Итак?

— Что — итак? — ответила она, не поднимая головы.

— Я могу войти?

— Пока нет. Он разговаривает со студентом. Они закончат через несколько минут.

— Спасибо за предупреждение. Я мог бы совершить бестактность.

С деланной усталостью отложив журнал, она испустила тяжелый вздох. Тоскливые бесцветные глаза вновь окатили меня холодным презрением.

— Морока с вами, с упрямцами, — начала она. — У вас совсем нет терпения. И знаете почему? Не хватает витамина Б. Если бы вы ели больше хлеба, вы бы чувствовали себя гораздо спокойнее и не были таким агрессивным. Не мешайте событиям идти своим чередом, и вы погрузитесь в течение.

— Течение? — обалдело переспросил я.

— Течение природы.

— Это то же самое, что слиться со вселенной?

— Не совсем. — Она стала очень серьезной. — В этом нет ничего космического. Просто вы вступаете в контакт с вашим телом и функционированием ваших органов.

— Я предпочитаю входить в контакт с другими телами.

Девица внимательно посмотрела на меня и сокрушенно покачала головой.

— Видите, вы начинаете говорить о серьезных вещах, затем вам становится неловко, и вы отделываетесь сальной шуточкой. Глупо!

Поняв, что не сможет обратить меня в свою веру, девица потеряла ко мне всякий интерес. Она стала читать, левой рукой шаря по столу в поисках оставшегося кусочка морковки. Приемная наполнилась хрустом перемалываемого овоща. Наконец дверь кабинета Брилля открылась, и оттуда вышел юноша в джинсах и клетчатой рубашке. Под мышкой он нес стопку книг и тетрадей и походил на человека, узнавшего день своей смерти.

— Не беспокойтесь, — сказал я, когда он проходил мимо, — это такой же учебный предмет, как и все остальные.