Пропуск

Вероятно, чужак мог запросто меня прикончить, однако совсем другую игру вел. Правила у этой игры на первый взгляд простые, а на самом деле хитрые: сами, добровольно должны человечки выбирать, в какую сторону и с кем им топать. Принуждение не допускается; доподлинное, искреннее желание требуется…

Отвернулся он от меня и медленно побрел в глубь леса. Ожидал, наверное, что пискуны за ним гурьбой бросятся; думал, что барахлом обещанным их прельстил и байкой позорной про несуществующих родителей… Я ни слова не произносила – будто остекленела внутри и снаружи. Я ведь тоже с некоторых пор по тем правилам играла.

Уходил он, а между деревьев его шакал поджидал. Сблизились они, шакал ему ноги облизал. Слились два силуэта в один, и этот новый опять кособоким вышел – все-таки не обмануло меня зрение там, на дороге, не подвело! Справа нарост у него торчал, будто голова звериная прямо из туловища росла…

Побежал ублюдок прочь, на кривую ногу припадая, и когда он в утреннем воздухе растворился, отряхнула я паутину незримую, как ночной кошмар. И тут же подумала, насколько труднее малолеткам мороку этому не поддаться! Если и поддались они, то совсем чуть-чуть. Недалеко отошли, не успели заблудиться; поляна, с которой их в чащу заманивали, еще видна была.

Вернулись они ко мне, и поехали мы дальше. Значит, не такие глупые детки оказались – тоже мерзость незнакомца ощутили, несмотря на его фальшивые ласки… О бродяге том я старалась вспоминать как можно реже. Ночью дрыхла без всяких сновидений. И возникло у меня предчувствие, что до цели теперь рукой подать.

16. ОН

Спустя два часа утомленная дальней дорогой баба дрыхла без задних ног, а я шлялся неподалеку от пещеры, чтоб не прозевать зверя. Было до чертиков интересно, чем тварь здесь питается; ну не дохляка же брюхатой подсунули, в самом деле! Дохляк – он ведь ничего не излучает, а своих я по личной метке нахожу, и метка эта не из тех, которые соскрести можно. Моего, для примера, чужак не обнаружит, пока в упор не увидит или запашок не почует…

Нет, не дохляк, это точно. Значит, когда оголодает зверь, тогда и в гости сунется. На такой случай я уже и ножик приготовил, чтоб не дай бог не потревожить будущую мамашку выстрелом. Но волчара (или его неведомый хозяин) оказался осторожным. В ту ночь я оставил намерение набить из него чучело и вернулся туда, где положено было торчать дохляку.

Выяснилось, что пока я следил за девкой, моей скотине перегрызли обе передних ноги. Представляю, что это была за работенка, но зверь честно ее выполнил. Теперь лошадь лежала на боку, и хорошо, что хотя бы не мучилась (отмучилась уже – неделю назад). Вдобавок мой рюкзак был растерзан, и большая часть припасов исчезла – как я полагаю, у зверя в желудке. А несъедобные – те, что необходимы для обряда, – смешались с пылью.

Тут уж я сам едва не взвыл по-звериному. Проиграл всухую! И кто кому, получается, приготовил западню? Я остался в горах без жратвы, без средства передвижения и почти без надежды. Меня сделали, как мальчика, как последнего кретина. И если девка была всего лишь «живцом», то кто тогда рыбак? Вопрос вдруг стал жизненно важным, единственным, требовавшим ответа в эту самую секунду, хоть мне все равно предстояло скоро подохнуть.

При мысли, что игра закончена и я отброшу копыта ЗДЕСЬ, меня охватил не страх, а тоска – нестерпимая, физическая, которая выдавливала глазные яблоки и завязывала в узел кишки… «Выходит, тебе не все равно, где подыхать, малыш!» – сказал я себе.

В общем, я недолго терзался сомнениями. Дыхание Костлявой – штука чертовски неприятная, но, надо признать, многое упрощает. Остаток ночи я потратил на сооружение каменной насыпи над трупом бедной клячи. Таскал камни, словно каторжник, несмотря на подорванное здоровье и преклонный возраст. Утешался по крайней мере тем, что от этого места ветер не мог задувать в пещеру. Потом ополоснулся в ручье, смыл с себя пот и прах, чтоб не слишком сильно пахло. Туда же и справил нужду. А вскоре и рассвет подкрался – незаметно, будто старость.

Лично для меня наступал один из самых паршивых дней. О будущем я уже не мечтал – лишь бы дотянуть до следующей ночи. Устал как собака, а пустой желудок напоминал о себе болезненными спазмами. Видать, спать сегодня не придется. Если вообще удастся отдохнуть – ведь у девки теперь появился четвероногий напарник…

Кое-как я доковылял до ближайшей расселины и нырнул в нее, уповая на то, что хотя бы мое шестое чувство еще при мне. Очутился в совсем маленькой пещерке, навевавшей не к месту ассоциации с уютным семейным склепом. Не хватало только гробиков с останками предков и тяжелой двери. Но, по мне, чем меньше пещера, тем лучше – проще держать под прицелом вход.