Пропуск в будущее

– «Тройка», объект исчез, – доложил капитан.

– Возвращайтесь, «восьмой-второй», – скучным голосом отозвался координатор операции. – Отбой драйву.

«Лично отвечаете», – вспомнил Каплиашвили слова Феррейры.

Но что он мог сделать? Объект оказался проворней. А полковник почему-то не предупредил, что парень – абсолютник. К тому же Панову явно помогли, устроили неглубокий хроносдвиг – обризм, заставили сесть не на первый катер, а на второй. Впрочем, вздохнул капитан, вряд ли эти соображения позволят ему оправдаться. Феррейра, умная сволочь, потому и не пошёл на операцию лично, переложил ответственность на плечи подчинённого, чтобы можно было свалить на него вину за неудачу. Интересно, чем так насолил Равновесию этот русский парень, Станислав Панов? На убийцу или криминального авторитета он не тянет…

Примерно о том же думал Карлос Феррейра, вызванный к эвменарху для выяснения причин срыва операции.

Глава 11 ВЕЛИКАЯ ИЛЛЮЗИЯ

Впечатление было такое, будто ему врезали стеклянной палкой по затылку!

Палка разлетелась на мелкие осколки, но Стасу от этого легче не стало. Морщась от боли, он потянулся рукой к голове и понял, что его держат за руки обе Дарьи.

С трудом выпрямился, бросил взгляд по сторонам.

Проклятье! Опять старая база с выключенным стратегалом! Какого дьявола его то и дело заносит сюда?!

«Потому что здесь безопасно, – слабо-слабо ворохнулся в сознании голосок второго «Я». – Ста-Пан просто «вклеил» в твою психику кратчайший путь спасения. Так что заткнись и думай, что делать».

Стас «заткнулся», просипел:

– Девчонки…

– Что случилось?! – воскликнула Дарья-вторая, судорожно сжимая руку Панова. – Где мы?!

Дарья-первая промолчала, озираясь. Она уже знала, что происходит, и теперь ждала объяснений другого плана: почему они всё время бегут?

– Девчонки, – повторил Стас, чувствуя поплывший в ушах звон: энергии на перенос «груза» – он плюс две девушки – ушло много, и на создание полноценной витасферы её уже не хватало. – Все вопросы потом. Держитесь, прыгаем в хроник.

– Что такое… – Дарья-вторая хотела спросить: что такое хроник? – но не успела.

Стас вошёл в состояние тхабс-резонанса, вызвал по памяти «указатель пути» – этот приём назывался ортодромией, чувством направления, память услужливо подсказала, как им пользоваться, и он увидел-почувствовал знакомую «тропу». Устремился по ней в темноте «колодца тьмы и тишины» из последних сил.

И все трое вывалились в снег под стеной какого-то замка.

Впрочем, это был не замок – церковь, стоящая на прибрежном склоне.

Сначала показалось, что здесь наступил вечер. Потом Стас присмотрелся и понял, что его подсознание выбрало какой-то иной хроник, в котором он ещё не был. И этот хроник близился к закату, судя по тусклым солнечным лучам, по неторопливо бредущим прохожим, не обратившим никакого внимания на свалившихся с неба «пришельцев», и особенно – по всей омертвелости пейзажа, по ожиданию конца, присущему всей здешней атмосфере.

– К-как мы сюда попали?! – шёпотом спросила Дарья-вторая.

– Колдовство! – поднял вверх палец Стас, помогая обеим спутницам встать и отряхнуться. – Сейчас узнаем, куда нас вынесло.

Он пригляделся к редкой цепочке прохожих, вежливо обратился к проходившей мимо женщине в красной шерстяной накидке поверх пальто:

– Извините, сударыня, что это за церковь?

Женщина мельком глянула на серые маковки над старой кирпичной стеной со столбиками и оградой.

– Церковь Воскресения.

– Мы в Ярославле?

– Почему в Ярославле? – Женщина говорила неторопливо, будто размышляла над каждым словом, и шла так же неторопливо, как на прогулке; впрочем, здесь все прохожие двигались замедленно, плавно, словно во сне. – В Плёсо мы.

Она зашагала дальше, не удивившись вопросу, а Стас озадаченно смотрел ей вслед. Города с таким названием он не знал.

Зато знала Дарья-первая.

– Ой, это город на Волге, Плёс называется, в Костромской губернии стоит. Здесь какие-то мои дальние родственники жили, мама рассказывала, но я ни разу к ним не ездила.

– Кострома, – задумчиво проговорил Стас… и сел на снежный сугроб, едва не потеряв сознание от нахлынувшей слабости.

Девушки удивлённо уставились на него, затем поняли, что не шутит, и захлопотали над ним, начали тереть уши, гладить по голове, что позволило ему прийти в себя. А им – отвлечься от действительности. Если у первой Дарьи тхабс-переходы уже не вызывали потрясений, став едва ли не привычными, то вторая вполне могла запаниковать.

Обошлось, однако.

Стас поднялся, смущённо улыбаясь.

– Абсолютник я ещё хреновый. Всё, достаточно, а то люди подумают, что мы тут занимаемся предосудительным делом.

– Второй раз от тебя слышу, что ты абсолютник, – сказала Дарья-вторая. – Не изволишь объясниться? Что вообще происходит?

– Изволю, но не здесь. Давайте отыщем какое-нибудь кафе, посидим, погреемся и побеседуем.

– Но я…

Дарья-первая положила руку на локоть второй:

– Я в таком же положении, хотя и знаю причину всего происходящего. Пойдём, поговорим.