Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

Аллегория как литературный прием широко использовалась в Ветхом и Новом Завете: достаточно привести такие примеры как притчи Исаии (Ис 5, 1–7) и Иезекииля (Иез 17, 1–10) или многие из евангельских притч (Мк 12, 1–9; Мф 22, 1–4). Тем не менее, случаи аллегорического истолкования текстов Священного Писания, первоначально не имевших аллегорического смысла, в Библии чрезвычайно редки. Фактически единственным примером подобной аллегории является уподобление Ветхого и Нового Завета Агари и Саре, а Ишмаэля и Исаака иудеям и христианам, приведенное апостолом Павлом в Послании к Галатам (Гал 4, 21–31). Характерно, что, хотя Павел говорит здесь об аллегории (ἀλληγορούμενα), однако его рассуждения одновременно имеют черты как аллегории, так и типологии. По мнению ирландского церковного историка Р. Хансона мы видим здесь соединение обоих экзегетических подходов: сопоставление ситуации, имевшей место в ветхозаветные времена (отношений в семье Авраама), с ситуацией новозаветной эпохи (отношения между иудеями и христианами) является типологией, в то время как сопоставление библейских персонажей с божественными Заветами и религиозными общинами представляет собой аллегорию[86]. Тем не менее приведенная апостолом Павлом аллегория скорее ближе не к александрийской, а к библейской и раввинистической аллегории: представление отдельных фигур как олицетворения целых человеческих коллективов или представление женщины как символического обозначения города широко распространены в библейской литературе[87]. Исходя из этого можно заключить, что апостол Павел пользуется здесь характерными образами библейского языка, применив их к тексту, который первоначально не имел аллегорического значения. В дальнейшем аллегорическая традиция толкования Писания продолжала развиваться в Александрии, главном научном и культурном центре эллинистического мира, где ее основы были заложены Филоном Александрийским. Из христианских авторов к аллегорической интерпретации Священного Писания обратился уже Климент Александрийский. Однако главным представителем и популяризатором аллегорического истолкования Священного Писания стал Ориген. Им был разработан последовательный метод аллегорической интерпретации Священного Писания. Исходя из различных реконструкций мысли Оригена можно заключить, что он считал, что в Писании могут быть выделены три (телесный, душевный и духовный) или два (буквальный и духовный) различных уровня смысла[88]. Наибольший интерес Оригена, разумеется, вызывал наиболее важный с его точки зрения духовный смысл. Примеры аллегорической интерпретации Священного Писания мы можем найти во многих сочинениях Оригена. Так, в Песни Песней он усматривает описание отношений между Церковью и Христом; под Ноевым ковчегом понимает Церковь, а под взятыми туда животными – различные типы христиан. Впоследствии аналогичная аллегорическая интерпретация использовалась многими древними церковными авторами. Подобная аллегория, представляющая собой форму «эйсезегезы», скорее даст нам информацию о воззрениях экзегета, а не о смысле Священного Писания, что делает ее малопригодной для современной экзегетической практики.