Пророчество

- Вы имеете в виду, что я распространяю теперь несчастье и беды,- горько промолвил Атон.

- Не ты,- поправил его Птах.- Не ты, а те, кто тебя преследует.- Он помолчал. Затем совсем тихо промолвил: - Я понимаю, что допустил ошибку. Но этого больше не повторится. Я не собираюсь больше принуждать тебя помогать мне или пойти - со мной. Только от тебя зависит, как ты поступишь.

Никогда прежде не приходилось принимать Атону такого важного решения. Он не хотел идти с Птахом. Он панически боялся его. Но еще больше он страшился того, что происходило здесь. Он вспомнил о катастрофе в Крайлсфельде, о Вернере, теперь уже мертвом, о Саше, которую аналогичная участь миновала прошлым вечером лишь по счастливой случайности. Он вспомнил также и о том мраке, который преследовал его, и наконец промолвил:

- Хорошо. Пойдемте.

Глава Девятнадцатая ИСТОРИЯ ПТАХА (3)

В Египет они отправились не на древней, запряженной лошадьми повозке и не на ковре-самолете, а на современном авиалайнере, тем же рейсом, каким два дня назад летели его родители. То, что у Атона не было при себе ни визы, ни паспорта, проблемой не оказалось. Птах просто подошел к окошку кассы, и через минуту вернулся с двумя билетами в руке. Ни обслуживающий персонал, ни таможенники не потребовали у них документов. Более того: когда они проходили через контрольный автомат, тот начал пронзительно пищать, а детекторы засияли как гирлянда на новогодней елке. Но хватило единственного взгляда и мимолетного движения руки Птаха, чтобы трое таможенников, только что подозрительно поглядывавших на них, потеряли вдруг всяческий интерес к этим двум пассажирам. Они вошли в зал ожидания, и через полчаса были у трапа самолета.

Летели они первым классом, что Атону совсем не понравилось. Они были единственными пассажирами в салоне, так что Атон оказался в маленьком отгороженном отделении один на один с египтянином. До сих пор присутствие посторонних людей препятствовало Птаху завести с мальчиком разговор тет-а-тет, и теперь Атон с содроганием думал о предстоящем трехчасовом полете.

Обычно ему доставляли удовольствие и старт машины, и само путешествие по воздуху, потому что всякий раз такое путешествие наполняло его предчувствием необычайного приключения. Однако теперь потребность Атона в острых ощущениях была удовлетворена лет на десять вперед. Он думал только о том, какие еще испытания ему предстоят.

Птах, должно быть, чувствовал, что переживает Атон, потому что, развернувшись к нему на широком, обитом бархатом сиденье, он улыбнулся:

- Тебе нечего теперь бояться. Пока я нахожусь рядом с тобой, ничего страшного не случится.

Но боялся Атон не только за себя.

- А остальные? Я имею в виду, уверены ли вы в том, что мы своим присутствием не причиняем теперь вреда окружающим? Или может получиться так, что кто-нибудь, к примеру, придушит стюардессу за то, что она недостаточно быстро принесет ему кофе?

К его удивлению, Птах громко расхохотался:

- Да, фантазия у тебя работает! - Но моментально лицо его вновь стало серьезным.- Ничего ни с кем не случится,- пообещал он.- Ведь то, что происходило перед этим, зависело вовсе не от тебя. Это были злые силы. А приблизиться ко мне они не отважатся. Во всяком случае, пока не отважатся,- добавил он чуть тише.

Атон поверил бы ему с большим удовольствием; Но факты оставались фактами: египтянин не раз уже откровенно лгал ему, и не однажды его поступки расходились со словами.

Беседа их неожиданно прервалась - двигатели самолета громко загудели, кабина задрожала, и огромная машина сначала неповоротливо, но потом все быстрее и быстрее начала разгоняться по взлетной полосе. Атон повернулся к иллюминатору. Уже стемнело, так что разобрать что-то кроме мелькавших мимо и исчезавших огоньков было трудно, но, несмотря на это, он продолжал делать вид, что крайне увлечен стартом самолета. Птах, должно быть, заметил это, но все-таки у него хватило такта помолчать пять минут, пока огни города под ними не превратились в зеркальное отражение звездного неба, а затем не исчезли окончательно, скрытые серыми рваными облаками. В салоне раздался негромкий звук колокольчика, световой сигнал «пристегните ремни» погас. Вошла стюардесса и приветливо осведомилась об их пожеланиях.

Птах отрицательно покачал головой в ответ, нетерпеливо дожидаясь, пока она выйдет.

- Я уже рассказывал тебе историю об Эхнатоне и его убийце,- начал он после этого.

- Эже? - уточнил Атон.

Птах улыбнулся.

- И теперь пора поведать тебе обо всем остальном. Прежде всего о том, что касается именно тебя. Тогда тебе легче будет меня понять.

- О-о! - Атон постарался придать своему голосу самый язвительный тон, на который он только был способен.- Неужели? Так, значит, теперь-то речь пойдет наконец о моей жизни. Не то чтобы это было делом особенной важности, но все же...

Глаза египтянина полыхнули гневом. Властным жестом он перебил Атона, однако тотчас же взял себя в руки.

- Ты сейчас ожесточен, я понимаю,- молвил он.- И у тебя есть на это причины, но все же я надеюсь, что ты способен меня понять.