Пророчество

Зашевелились остальные. Как мог, я всячески старался угодить им. Лишь бы не подумали, что гном Прапон тут замешан, лишь бы не пожаловались хозяину (или, еще хуже, на хозяина) «Логова хризолитового единорога».

Слава Торну, светлые эльфы довольно живучи и быстро восстанавливаются. Спустя десяток-другой минут все пятеро пришли в себя и активно задвигались, потирая ушибленные места.

— Эй, трактирщик! — с оскорбительным подозрением обратился ко мне Нортиэль. — А ты точно не знаешь, куда подевался тот господин, что прибыл со мной и снял эту комнату?

Вот вам и благодарность! Я уже открыл было рот, чтобы возмутиться и поставить юнца на место, но вовремя сообразил, что в данный момент ругаться совсем не в моих интересах. И пока подыскивал наиболее дипломатичные слова, за меня ответили.

— Он мертв! — сказала неожиданно появившаяся посреди комнаты эльфийка. За окном надвигались сумерки, но комнату озарило ослепительным светом. Сияние исходило от золотых сандалий, золотого платья, длинных золотых волос, острого и тоже золотого меча. Даже кожа девушки переливалась с белого в золотой. Красавица была словно соткана из солнечных лучей, и от нее приятно веяло ароматом лесных цветов.

Ушастые все как один плюхнулись на колени. Но не с покорностью рабов, а в благоговейном трепете.

— Мать Эвва! — хором выдохнули эльфы.

Хоть это и не мое божество, но на всякий случай и я почтительно склонил голову.

Ну и денек!

— Ты нарушил клятву, Нортиэль! — гневно посмотрела Эвва на одного из присутствующих.

Стражники тут же попятились от сородича. Тот застыл с ужасом в глазах и, похоже, не понимал, в чем его обвиняют. Оглянулся даже назад, как бы ища поддержки, но светлые братья смотрели на него словно на прокаженного.

Тогда, дрожа как осиновый лист, Нортиэль решил уточнить:

— Ка-какую к-клятву, великая мать?

— Серебряных локонов, данную тобой существу по имени Дархан!

— Но ведь он убил двух светлых эльфов! — попытался оправдаться грешник.

— Не важно! — Слова богини яростно рассекали воздух. — Ты поклялся родовой магией, что будешь защищать его! И предал! Если все дети Леса так будут поступать, что о них подумают остальные?

После этих слов Эвва показала на меня и продолжила:

— Этот гном расскажет всем, что светлые эльфы не держат обещаний! Что их слова ничего не стоят! Нортиэль, ты позор старшего народа!

Я, безусловно, мог пообещать никому ничего не рассказывать и (за определенное вознаграждение, разумеется) поскорее забыть о случившемся. Но пока не стал этого делать. Да и не требовали от меня ничего такого.

— Теперь тебя ждет наказание! — «обрадовала» ушастика богиня.

— Смерть? — испуганно уточнил Нортиэль.

— Я не убиваю своих детей! — гневно выкрикнула Эвва. — На тысячу лет ты лишаешься магического дара, возможности дружить с животными и общаться с растениями!

Ого, для светлых это хуже смерти!

Богиня продолжала:

— Так же на этот период времени ты потеряешь ловкость, силу, скорость и меткость эльфа!

— Как? Тогда я же буду как… как… как… как…

Не пойму: Нортиэля заело или он не может понять, на кого именно станет похож?

— Как тот, кого ты предал! — подсказала Эвва.

— Но, мать…

— Ты еще смеешь спорить со мной?! Полторы тысячи лет! — Создание в золотом хлопнуло в ладоши и исчезло. А там, где миг назад были ее ступни, рыдал поседевший эльф Нортиэль.

Шейла.

— А не слишком ли ты сурова, сестра? Обычно же за такой проступок мы наказываем на триста — пятьсот лет. Тем более клятву серебряных локонов орк вырвал нечестным путем. Нортиэль дал ее под принуждением. У него и выбора-то особо не было.

— Выбор есть всегда! — гневно ответила Эвва.

— Дать клятву или погибнуть?

— Честь народа дороже смерти!

— А если бы этот Дархан приказал убивать детей Леса, тогда что? Являлся бы в таком случае поступок Нортиэля предательством?

— В любом случае за свои слова нужно отвечать!

— С этим я не спорю. Но пятнадцать веков — это жестоко!

— Зато послужит уроком остальным! А то используют родовую магию направо и налево.

— Ну дай хотя бы испытательный срок, в течение которого при условии хорошего поведения у провинившегося будет возможность досрочно вернуть твою благосклонность.

— Нет, Шейла, мой приговор окончателен! — упрямилась сестра. — Он меня еще благодарить будет!

— Да уж. А как ты себе представляешь его дальнейшую жизнь без способностей?

— Не знаю, пусть, например, послужит садовником у людей. Да, именно так. Даже в нынешнем состоянии его знаний и опыта с лихвой хватит на освоение данной профессии. Тем более истории известны подобные случаи.

— Эвва, что-то я уже сомневаюсь, кто из нас темный: ты или я?

— Да ладно, сестра, сдался тебе этот эльф! У нас вообще на пороге война. Вот о чем нужно беспокоиться.

— Это да, — нахмурилась я. — Как поступим?

Эвва пожала плечами:

— Тут и думать нечего. Если у мстящей Теоларинэ ничего не получится и масштаб конфликта приобретет глобальные размеры, придется вмешаться.

— А может, пересмотрим правила и сделаем это пораньше? Как-то не особо хочется терять треть населения, — предложила я. — Вот только что скажут Торн с Рагнаром? Без их одобрения не имеем права.