Пророчество Корана

Если его найдут здесь — кто бы то ни был: шайка воров или гвардейцы Совета, — он погиб. В отчаянной тиши послышался резкий лай одинокого пса, далекие шаги, какие-то непонятные голоса, и вдруг он вздрогнул от крика за его спиной. Глаза, к его ужасу, ослепил сноп света, человека за ним не было видно. Только чья-то длинная рука за нервно дергающимся светильником у его окровавленного лица и чей-то взволнованный голос.

«Это конец, Господи», — мелькнула мысль.

— Он здесь, нашел! — послышалось в ночной тишине.

Силы окончательно покинули Яго, мозг в этой исполненной беды ночи отказался принимать новую порцию отчаяния. Он страстно захотел одного: чтобы наступил новый день. Но пока оставалось только в ужасе смотреть на бьющий в лицо свет фонаря. Его танец в море тьмы не оставлял ему надежды на спасение.

Он молил небеса о каком-нибудь темном закоулке, где никто бы его не тронул и можно было бы спокойно умереть. Затем он соскользнул в пропасть беспамятства.

Повозка с мертвецами

Ясный и нежный свет коснулся его век, они медленно раскрылись.

Яго лежал голый; его левая рука была тщательно и умело перевязана. Он пощупал плечо и почувствовал тугую повязку, пахнущую лекарством; на столике стыла миска с бульоном. Голова не болела, но кружилась, да и лихорадки не было. Щетина была такая, будто он несколько дней не брился.

Он приподнялся и разглядел — взглядом неуверенным и мучительным, — что, слава Богу, находится в одном из отделений своей больницы.

— Как я сюда попал? — пробормотал он в полузабытьи. — Что со мной было?

— Ну, просто тебе еще рано умирать, — послышался голос Церцера, который и был его врачом.

Вид старого советника несказанно успокоил и обрадовал больного. Яго переспросил его о причинах своего плачевного положения, и, когда тот напомнил ему про расправу, которая произошла, как оказалось, четверо суток тому назад, память восстановила все кровавые события до малейшей детали. Обращенный иудей рассказал, что о его исчезновении сообщил Ортегилья, после чего они организовали поиски в топях Птичьих стай, откуда его перевезли в больницу, где он и провалялся все эти дни в бреду и жару. У него было повреждено плечо, сильно поврежден затылок, так что его пришлось усиленно лечить.

— Королевская гвардия действовала запоздало и несуразно; они сами были как свирепые демоны, — сказал Яго. — Какое несчастье!

Советник, сам удрученный убийствами и жестокостью, сказал:

— То, что произошло, имело серьезные последствия. Трибунал, который был учрежден благословенной памяти королем Альфонсом, по настоянию разгневанного руководства больницы, прежде всего дона Николаса, а также великого раввина синагоги, приказал провести расследование, так что некоторые из самых жестоких участников убийства все-таки дорого заплатили.

Церцер обстоятельно рассказал о том, как троих участников избиения — сутенера из Алькалы, гасконского торговца с темным прошлым и еще одного кузнеца, о котором поговаривали, что у него самого семитская кровь, — арестовали на следующий же день, выставили к позорному столбу у Сан-Франсиско для публичного осуждения, а на рассвете повесили на зубчатой стене ворот Голес под рокот толпы, недовольной решением короля.

— Это хотя бы на время приостановит нападения на несчастных евреев, — горестно рассудил Яго и спросил: — А тело Исаака, что с ним сталось?

Церцер, который тоже был другом погибшего врача, помрачнел и с трудом выговорил:

— Вскоре после того, как очистили площадь от разгоряченной толпы, раввины сняли тела со стены синагоги и со всеми церемониями похоронили на своем кладбище. После траура, молитвы «Шма Исраэль» [154], дни и ночи там слышен плач. Такая ужасная и нелепая смерть.

Губы больного задрожали от гнева, и он простонал:

— Пусть сатана выжжет им нутро, этим тварям бездушным и тем, кто их науськивал.

— Да, происшествие ужасающее, — сказал Церцер. — Это случается с христианами — в них просыпается языческий дух, какая-то потребность в ненависти, которую они вымещают на еретиках и евреях.

Раненый в волнении забормотал:

— Это было дикое и преднамеренное убийство! Эта лицемерная тварь и ее шут — вот кто должен ответить за злодейство! Но ясное дело, — он застонал и покачал головой, — никто не посмеет обвинить их, пока они под защитой королевы.

— Не обманывайте себя, Яго, друг мой. Конечно, их подлая роль велика, но они не единственные. На этот счет кое-кто имеет свои интересы. Вспомним, к примеру, о еврейской собственности, на которую давно зарится церковь, или непогашенные долги, взятые дворянами или короной. Понимаете?

— Обычная история. Золото будит страсти и хоронит разум.

— А еще горячит кровь у должников, — добавил советник. — В эти дни король поднял налог до сорока мараведи с каждого еврея, и великий раввин, чтобы утихомирить страсти, простил огромный заем, который дон Педро потребовал у Симона Леви на вооружение флота. А флот потерпел сокрушительное поражение близ Уинчелси. Это убийство кое-чему послужило.

Наш бедняга Исаак отдал свою кровь на утоление жажды ненасытного двора. Бог да примет его в лоно Авраама.