Пророчество крови (СИ)

Я хочу сказать, что боялся, потому что знал, что уже не смогу скрыть переполняющие меня воспоминания. Я настолько сконцентрировался, чтобы скрыть в себе эти светлые чувства, чтобы не позволить их почувствовать настоящим слугам Азкабана, что даже не заметил, как оказался уже в камере за закрытыми дверями. Я забился в угол и стал ждать, когда за мной все же придут. Проходили часы, которые для меня были вечностью, мне казалось даже, что я вижу, как фигуры в плащах проходят сквозь стены и протягивают ко мне свои руки. Мне казалось, что я вижу тебя, твоя тень скрывалась под плащом, улыбалась и шептала «прощай». Я чувствовал, что начинаю злиться на себя же, потому что понимал, что это всего лишь мое воображение. Поэтому я заставлял себя бороться. Если я сдамся, смогу проявить слабость тем, что выдам свою злобу, они смогут почувствовать и мою боль.

А потом открылась дверь... Я был готов?.. Нет, не был! Я думал, что был... В памяти одна за другой, будто странные колдографии, на которых изображение не двигаются, начали возникать образы – ты, ты, ты, мы. Я не сумел их уберечь, я предлагал их, сам. И осознавая это, решил, что хотя бы в последний раз вспомнить все, почувствовать все снова. И мне казалось, что это вытекает из меня. И в любую секунду все может закончиться. Сначала я даже хотел закрыть глаза, чтобы не видеть своего конца, а потом решил не бояться и посмотреть смерти в глаза. Но тогда и произошло вовсе не ожидаемое. В комнату заплыла черная тень и просто выпустила из палочки шарики света, зависшие посреди комнаты. А потом... фигура вышла. Все!

Я думал, что сошел с ума. Помнишь, ты рассказывала о такой маггловской привычке. Дементоры не имеют палочек и не могут испускать свет... И почему они снова идут... Что будет со мной... Вдруг шарики света начали опускаться на пол. Все произошло так быстро, что я даже не понял как. Шарики осветили всю комнату, а когда исчезли, то сама комната изменилась – появился стол с едой, появилась кровать, на которой было перо, чернила и пергаменты, появились вещи, в какие можно переодеться, пусть это и была тюремная роба, но она была чистая и сложена. А еще, сейчас я удивляюсь, почему не заметил раньше, в комнате стало светло, как днем. И самое главное, со стороны были двери, которые открывали маленькую ванную комнату.

Я не мог поверить в то, что видят глаза, мое сознание отказывалась верить. Но шли часы, а ничего не происходило. Где-то в середине меня снова появился голос, он шептал, что магический мир изменился, я изменился, изменился и Азкабан. Больше не будет страшных приговоров, «поцелуя Дементора», «пожизненного заключения в темных, сырых камерах». Неужели это все на самом деле? Я чувствовал, что сдаюсь и расслабляюсь. Я почувствовал, что хочу есть. Ты сейчас, наверное, смеешься? Если да, то можешь смеяться громче, потому что я сел за стол и просто поел. А потом лег спать.

Не знаю, сколько длился этот сон, но когда я проснулся, в комнате было светло. Теперь я окончательно пришел к выводу, что это все не сон, что я жив и нахожусь в камере Азкабана, что теперь все будет иначе, осталось только ждать, чтобы увидеть, что же изменилось здесь.

А чтобы не заниматься самокопанием в воспоминаниях, я сел за стол и начал писать это письмо. Зачем? И сам не знаю... По крайней мере, это лучше чем тупо лежать и ждать ответов. А ещё, я точно знаю, что только в письмах можно сказать то, что никогда не сможешь сказать в слух, спросить то, что никогда бы не спросил лично.

Оказалось, что я здесь уже второй день. Как я и говорил, устрой и правила в Азкабане изменились, но они ничего не могут сделать с освещением камер – или вообще без него, или только свет, искусственно наколдованный нынешней охраной. А охрана – это обычные волшебники, которые скрывают свои лица под капюшоном и длинными мантиями, чтобы их никто не мог узнать в обычной жизни. Мне принесли завтрак, точнее, он сам залетел в шарике света. А после него пришел Кингсли. Он расспрашивал меня обо всем – почему я решил предать Волан-де-Морта и свою семью, повлиял ли кто-то на мои мысли, повлиял ли на меня Снейп в своем выборе, и знал ли я вообще о том, что Северус работал как говорится «на два фронта», был ли шанс спасти тебя от ножа Беллатрисы, когда между нами завязались отношения. Он хотел забрать мои воспоминания о последней неделе, но я не позволил. Да, я изменился, но я остаюсь Малфоем, немного эгоистом и собственником, и не позволю забрать у меня то, что мое, и то, что не позволено знать и видеть кому-то из посторонних. Поэтому единственное, что я мог предложить ему, это использовать легиллименс и увидеть только то, что я ему предложу. Да, я допускал что он намного лучший легилимент, чем Белла и Нарцисса (которые и учили меня этим знаниям), но именно таким способом я смогу поставить блок, если бы он захотел знать больше. И думаю, то, что ему удалось узнать, его полностью удовлетворило. В конце нашей встречи, он спросил о моих родителях, и я рассказал ему правду.