Пророчество крови (СИ)

Всю следующую неделю Рон только и делал, что искал информацию о Патронусах и причинах их изменения. Он снова и снова вызвал своего, но каждый раз серебристый свет превращался в змею. В один из таких дней, он даже написал письмо Гарри, в котором просил друга попробовать найти информацию в министерских архивах. Он уже знал, что дома «герою войны» предложили пройти аврорские курсы в Министерстве магии. Даже если зло в виде Волан-де-Морта уничтожено, то темная магия не делась никуда. А Гарри, что когда-то и сам мечтал стать аврором, после долгих раздумий все же согласился.

Но больше всего Рона терзал тот таинственный человек, который появился ниоткуда в черной мантии и с таким знакомым голосом. Он знал на голос кого именно он был похож. Люциус Малфой! Но он был мертв. Его убили. Те, кому он служил. Та, кто и сама была слугой Волан-де-Морта. Он слышал рассказ отца, который был лично на проверке Мэнора и могилы в Италии, которую достали из-под завалов и открыли. Но такое совпадение просто невозможно. Ни разу он не слышал ни об одном родственнике семьи Малфой, и тем более здесь, в далекой Норвегии.

Сразу же после того, как наконец-то была достигнута договоренность, что он, как «герой войны», слава которого была известна далеко за пределами английского магического мира (а об этом он узнал уже оказавшись в далекой от родного места стране) будет проходить аврорские курсы именно при Министерстве магии в Норвегии, Рон с нетерпением ждал, чтобы быстрее исчезнуть и с головой окунуться в учебу. Новым миром, учебой, знакомствами он хотел заглушить перед своими глазами образ девушки на свадьбе его сестры и лучшего друга. Увидев её, чувства, которые он так пытался заглушить в себе, вырвались снова наружу. Но это была уже не любовь – это была ненависть. Но он не хотел ненавидеть, он пытался себя убедить! Ничего не выходило… Кольцо на её пальце, такая счастливая улыбка – все это сочеталось в той, кто любит… Но не его! Да, он ненавидит Гермиону Грейнджер за то, что смогла простить врагу, но не смогла простить своему другу. За то, что она полюбила его, переступая через любовь самого Рона.

Оказавшись в Шпицберне (смотри приметку от автора) ненависть немного приутихла, и с каждым днем злоба понемногу отступала. Он познакомился с девушкой, которая была точной противоположностью Гермионы. И именно с Софи он забывал о своем прошлом – тени «мальчика-легенды», третьего участника «золотого трио», такого же «героя» , но в то же время только брата той, на ком женился главный «герой». Но, самое главное, о чем однажды подумал Рон, это было то, что рядом с Софи он задумывался о любви. А любил ли он Гермиону вообще, если теперь ненавидит? Если от любви до ненависти один шаг, значит любил, но не достаточно, чтобы простить и отпустить. Он не мог с уверенностью сказать, что он любит Софи, но это однозначно было нечто большее, чем простое желание забыться. И на Рождество он даже познакомил её с родителями. Молли и Артур посещали его на праздники, и на ужине они сами предложили им всем четырем проведать Билла. И возможно, если бы не практические занятия, то он бы даже согласился представить Софи как свою девушку другим членам семьи. А так, они должны были остаться в Осло, но в новогоднюю ночь решили все же повеселится. Переместившись в холл Министерства, они через парк прогулялись до маленького заведения только для волшебников. Это было ещё одно место, что было совсем не похоже на те кафешки в Хогсмиде, в которых они проводили большую часть своего времени на выходных во время учебы в Хогвартсе. «Вайвс» (от норв. «волшебник» – veiviser) встретил их умиротворяющей, уютной атмосферой, отчего настроение у Рона сразу же улучшилось. И так и было бы – они весело провели последние секунды старого года, они целовались на первых секундах нового, они пробовали разные интересные напитки, если бы он в один момент он не решил повторить то, что было перед последними двумя бокалами и, не дожидаясь официанта, лично не пошел к барной стойке.

В общем шуме это было довольно трудно, но Рон случайно услышал разговор двух мужчин, которые говорили на родном английском акценте. Ноги сами сделали шаг ближе, а слух напрягся в желании еще хоть немножко послушать такую знакомую речь. Но от каждого подслушанного слова стук сердца становился реже. Он просто не верил в них. И не поверил бы вообще, если бы не повернулся к стойке, где прямо перед ними стояла еще одна не менее знакомая вещь, журнал «Придира» от 25 декабря 1999 года.

Рон бросился на улицу. Воспоминания начали накатывать на него, словно штормовые волны на берег. Он словно снова видел те объятия с Гарри после той страшной ночи, когда убили Дамблдора, ночи, которую она провела в Выручай-комнате... танец с Крамом на свадьбе Билла и Флер... её в образе крестража в Тайной комнате... её возле умирающего Снейпа... её на суде... её… её… и снова её…