Пророчество Луны

— Они соответствуют десяти сефиротам^[34] каббалы. С самого начала иудаизм испытывал интеллектуальное влияние мистицизма, который пытается постичь значение Божественности через символическое прочтение Священного Писания. Теософская каббала прежде всего основывается на двадцати двух буквах еврейского алфавита. У каждой буквы есть несколько символических значений, а также числовое выражение. Сочетая и интерпретируя символы и священные числа, мы можем постичь тайный смысл Торы и найти скрытое значение, которое гораздо глубже того, которое возникает при буквальном прочтении.

— Скрытое значение, — повторил Джованни.

Есфирь остановилась и взглянула на него.

— Моя жизнь беспорядочна, а порой тяжела, но мне выпало счастье почти четыре года быть учеником великого философа, и почти столько же времени я прожил в монастыре на Крите. Я научился раскрывать глаза разума и когда-то испытывал мистическое единение с Богом. Как давно это было!

— Мне почти ничего не известно о вашей жизни, Джованни. Я знаю, на вашу долю выпало немало злоключений, но если Господь испытывает чье-то сердце, значит, на это есть причина. Может, ваша жизнь была тяжелой, но не беспорядочной. Не сомневаюсь, когда-нибудь вы поймете ее истинное значение.

— Я тоже так думал, — признался Джованни, — но сейчас сомневаюсь…

Молодые люди молча и неторопливо брели по дорожкам сада. Первой заговорила Есфирь.

— Один мудрец как-то сказал, что человек, который никогда не ведал темноты сомнений, не может по-настоящему достичь света истинной веры.

— А вы, Есфирь? Вы когда-нибудь сомневались в существовании Бога?

— Да. Когда скончалась мама, мое сердце опустело, и вера моя умерла. Я не могла молиться, мне становилось плохо лишь при одной мысли о Боге. Так продолжалось несколько лет.

— Ваш отец испытывал то же самое?

— Для отца это было страшным горем, но он никогда не терял веры. Он уважал мою точку зрения и никогда не пытался меня переубедить или заставить что-либо сделать. Я часами оплакивала смерть мамы. И проклинала Бога.

Джованни вспомнил, как сам в пещере роптал на Господа.

— Я изливала на Него весь мой гнев. Пока однажды утром не проснулась и не поняла, что я Его простила.

— Простила Бога?

— Да, простила Бога, — ответила Есфирь спокойно. — Обычно мы считаем, что надо прощать людей. Но когда жизнь причиняет нам боль, мы сердимся на Господа, и, так как Он и есть жизнь, Его и надо простить.

Джованни застыл. Слова девушки напомнили ему о собственных испытаниях. Неожиданно он подумал, что ему никогда не приходило в голову, что он может простить Бога. Он только поквитался с Ним самым жестоким образом — решил, что Бога нет.

— И вы вновь обрели веру? — спросил Джованни, стараясь унять сумятицу в мыслях.

— Да, но это уже не была простая, прекрасная и беззаботная вера ребенка. Она изменилась, и Бог стал более таинственным и непостижимым для разума, но в то же время ближе моему сердцу. В каждый миг жизни я чувствую Его присутствие, но теперь не могу найти слов, чтобы говорить о Нем. Мои личные переживания привели меня в самое сердце учения каббалы.

Есфирь медленно поднималась по центральной дорожке в верхнюю часть сада.

— Каббала, — продолжила он тихим голосом, — разделяет Эйн-Соф, скрытый, невыразимый аспект Бога, и десять сефиротов, которые являются Его проявлениями в мире. Понятие Эйн-Соф, которое можно перевести как «беспредельный» или «ничто», означает, что Бог непостижим. Его нельзя описать никакими словами. Представить в виде какого-нибудь образа. Охватить концепцией. Ваш великий философ Фома Аквинский, которого отец часто цитирует, очень хорошо сказал: «Я знаю о Боге только то, что ничего о Нем не знаю». Бог непостижим, и опасно даже называть Его. Именно поэтому в иудаизме запрещено обращаться к Нему по имени. Называть — это то же самое, что обладать… и, коль скоро мы обращаемся к Нему по имени, значит, будем использовать для собственных целей.

Джованни подумал о членах ордена Блага Господня, которые без тени сомнения убивают ради чистоты веры. Он подумал обо всех мусульманах и христианах, которые яростно истребляют друг друга во имя Аллаха или Иисуса Христа. Как мудро — не называть Бога по имени! Но как трудно взывать к непознаваемому Богу, которого нельзя ни называть, ни постичь!

— Десять сефиротов представляют собой десять порождений таинственного, необъяснимого Бога, — продолжила Есфирь. — Это божественные ипостаси, спроецированные Богом на мир. Они не являются Богом, но это его проявления, эманации, и только через них мы можем узнать что-либо о Боге.

Есфирь привела Джованни в верхнюю часть сада. Повернулась к юноше лицом.

— Мы сейчас в самом конце сада. Дом стоит внизу, в другом конце, и до него можно дойти по этой центральной тропинке. Сам сад имеет форму высокого дерева. Мы находимся на вершине древа сефиротов, и центральная дорожка сада, образно говоря, — это его ствол.