Пророчество не лжёт (СИ)

Никс успел вовремя, ровно минут через пять как наступил угрожающий период. Хотя, началось всё достаточно мирно. Разделившись с Никсом у поворота, Элайджа направил тантона влево, день был относительно тёплый, если такое вообще было возможно на Хоте, обстановка более, чем мирной, и юноша даже обрадовался возможности превратить ежедневный патруль в приятную верховую прогулку. Элайджа пустил тантона шагом и пользуясь нечастым теперь одиночеством, глядя вокруг, принялся размышлять. О многом ему хотелось подумать. Об отце, которого за прошедшие три года он видел едва ли несколько раз, и в это время он показался Элайдже ещё более озабоченным и хмурым, как будто тяжёлая боль, сидевшая в его душе, сейчас только усилилась. О Кеноби, который так отважно пожертвовал собой ради него, Элайджи, успев перед этим рассказать многое о Силе, джедаях и главное — о матери, великой Асоке Тано, он и отец говорили о ней примерно одно и потому Элайджа рос с уверенностью, что он сын настоящей героини, и может только гордиться такой матерью. О ней юноша тоже думал, не только сейчас, но и раньше, с самого детства. Бабушка и дедушка показывали ему старые фото родителей и потому Элайджа знал, как выглядит его мама, что она тогрута, как и бабушка, очень красивая и добрая. Кстати, зловещая Дарт Малум так же принадлежала к этой расе, равно как три женщины, бывшие самыми дорогими ему. Как мама, как бабушка, как Ланни, милая, нежная Ланни, павшая невинной жертвой Империи, разделив судьбу его родных. При этих мыслях глаза юноши налились слезами, в которых растеклось багровым цветом заходящее солнце.

— Один, совсем один — произнёс он тихо — Никого больше нет.

Чувство пустоты и боли порой накатывало на Элайджу, заставляя вспоминать прошлое, такое светлое и уютное. Когда все были живы, когда отец мог прилетать почаще, когда его любили и берегли. А сейчас попросту бросили в гущу войны. Нет, это он сам пошёл на это, не предполагая, что его ждёт. Впрочем и сам Элайджа больше не был тем прежним восторженным юношей, мечтавшим творить благородные дела во имя возрождения Республики, знакомой ему только по рассказам очевидцев. За прошедшие три года он превратился в настоящего повстанца, крепкого и несгибаемого, со стержнем внутри и сильной волей, готового идти до конца в общей цели отряда. Однако, это не означало, что Элайджа забыл о близких ему, навсегда оставивших его. Просто теперь месть за них стала новой целью, его личной целью, в желании свергнуть Империю. До боли в сердце хотелось Элайдже, чтобы эта ужасная Дарт Малум и её не менее жуткий супруг Дарт Сидиус, отплатили за каждую каплю бесценной крови любимых Элайджей людей. Но было при этом и ещё одно, то, что не давало покоя юноше — странное ощущение того, что они с Малум как будто бы связаны, будучи знакомыми прежде. Откуда взялось это чувство? Юноша не понимал и объяснял это пока лишь тем, что она тоже тогрута, как и трое других близких ему женщин. Потом она такого же возраста, в каком была бы сейчас его мама, останься она в живых. Юноша настолько ушёл в свои мысли, что не сразу услышал громкий рёв и не сразу почувствовал как его грубо ударили по лицу, сбив с тантона. Хрустнули сломанные позвонки, кровь брызнула из распоротого горла. Колени животного подкосились и он завалился набок, а Элайджу кто-то схватил за ногу и потащил в пещеру. От удара о лёд годовой он потерял сознание и наверное поэтому не почувствовал как его подвесили под потолком пещеры вниз головой и не ощутил боли в разодранной когтистой лапой правой щеке. Придя в себя, юноша заметил, что он висит на одной ноге, а его световой меч, собранный им не так давно, валяется чуть поотдаль, утопленный в снегу. Дотянуться до него не получалось, но Элайджа не расстроился, он вспомнил то, чему его учили отец и Кеноби.

«Используй Силу, Элайджа» — как наяву и как тогда, в истребителе, услышал он голос последнего и тотчас принялся выполнять. Элайджа зажмурился и сконцентрировавшись, вытянул правую руку вперёд, заставив меч сначала сдвинуться с места, а потом, поднявшись вверх, прыгнуть в руку юноши. После этого он подтянулся и обрубил веревку, державшую его ногу и хотел было уже вылезти из пещеры, как в неё вошло высокое волосатое чудовище, покрытое белой шерстью и налитыми кровью глазами. Это была вампа — местный хищный зверь, не брезговавший человечиной. Вот только Элайджа явно не собирался позволить ему отведать себя на ужин и при попытке зверя напасть на него, его лапа отлетела в снег, отсечённая световым мечом, а когда вторая вознамерилось свернуть шею наглому юноше, чудовище упало на колени, пронзённое насквозь. Элайджа наконец выбрался из пещеры, но успев-таки порядком промёрзнуть и получить некоторые повреждения, он тут же лишился чувств, падая в мягкий снег. И уже отключаясь, Элайджа увидел перед закрытыми глазами знакомое доброе, морщинистое лицо, обрамлённое седеющими волосами.

— Оби-Ван — прошептали его бледные от холода губы. Да, это был он, старый джедай, не оставивший молодого.