Пророчество орла

— Нет, — покачал головой Веспасиан. — Не подходит: в темноте очень трудно координировать действия на открытой воде. Мы можем потерять корабли на прибрежных камнях. Флот будет подтягиваться к ним по частям, и они подготовятся к обороне задолго до того, как мы соберем в кулак достаточно сил, чтобы одержать уверенную победу. Нет, атаковать надо днем. И, возможно, с суши. Если мы высадимся на берег по ту сторону горы, наши люди смогут ночью подняться на нее и атаковать их в тот миг, когда флот появится у них на виду. — Довольный найденным решением, Веспасиан поднял взгляд и заявил: — Да, так и сделаем.

— Прошу прощения, командир, но ничего не получится.

— Вот как? — Веспасиан нахмурился. — Почему?

— Там такие горы, командир, что мы с Катоном на них еле взобрались. Корабельные пехотинцы — ребята, может, и крепкие, но к маршам по такой местности не приучены: подобный бросок их угробит. Даже если им удастся взобраться наверх, это займет очень много времени, не говоря о том, что они будут слишком вымотаны для атаки на врага. — Встретившись взглядом с начальником, Макрон почувствовал, что тот раздражен, но упрямо повторил: — Прошу прощения, командир. Я правду говорю.

— Ладно, — проворчал Веспасиан, — вижу… Но нам позарез нужно найти способ незаметно подобраться к ним поближе. Нужно что-то вроде Троянского коня.

Макрон надул щеки, и Веспасиан хмыкнул.

— У тебя нелады с греческой мифологией, центурион?

— Никаких, пока она остается в книжках, командир.

— А ты не любишь книги?

— Так точно, командир. Мне достаточно историй, которые рассказывают другие.

— Ну, возможно, тебе не помешало бы кое-что прочесть, центурион. Чтобы расширить кругозор и дать пищу воображению.

Макрон пожал плечами.

— Как прикажешь, командир. Но не думаю, что у нас есть время сколачивать деревянного коня. Кроме того, его затруднительно доставить на место. Штуковину настолько большую, чтобы в ней мог спрятаться штурмовой отряд, просто так не погрузить на корабль. Даже на твой флагман.

Веспасиан выслушал рассуждения центуриона не без удивления, а когда тот закончил, не смог сдержать улыбки.

— Что я такого сказал, командир? — обиделся Макрон. — Я просто не думаю, что это сработает… Как бы хороша ни казалась идея, — поспешно добавил он. — Да и вообще на такие хитрости одни греки способны.

— Бывает, центурион, что и греки поступают, как надо… Но нет, в данном случае ты вполне прав. Это не сработает. Нужно придумать что-то другое.

Макрон закивал, радуясь, что сумел убедить командира, и думая, что другой стороной умственной одаренности таких людей, как Веспасиан или Катон, является слишком богатое воображение. Порой оно чересчур разыгрывается, и их приходится урезонивать, спуская с небес на землю.

Веспасиан бросил на карту последний взгляд и слегка кивнул, после чего снова с неожиданным огоньком в глазах посмотрел на Макрона.

— Ладно. Троянский конь не годится — пусть будет Троянский кит.

Макрон заморгал: что такое он несет?

— Те два пиратских судна, которые вы с центурионом Катоном недавно захватили…

— А что с ними, командир?

— Сдается мне, пришло время найти им хорошее применение.

Глава тридцать пятая

Пробудившись вскоре после заката, Гай Целлий Секунд испуганно огляделся, и лишь потом на него накатила волна воспоминаний о пережитом вчера, когда его выручил римский центурион. Над головой у него находилось то, что осталось от обвалившейся крыши наблюдательного пункта. Протянув руку, он подхватил оставленный для него рядом плащ, закутался в него, а затем с тяжелым вздохом поднялся и, пригибаясь, двинулся к выходу. Помедлив, Секунд сдвинул кожаный полог и выглянул наружу. Совсем неподалеку горел маленький костерок, и отблески его огня играли на лице центуриона Катона. Вчера, после схватки, когда тот отвел его через плато к хижине, они почти не говорили: Секунд был слишком измучен долгим подъемом на гору и ошеломлен внезапным освобождением из пиратского плена. Вся злоба, накопившаяся за месяцы страданий и унижений, прорвалась в тот миг, когда он обрушил камень на голову пирата, а потом остались лишь опустошение и изнеможение. Катон понял это и отвел его туда, где тот мог отдохнуть и прийти в себя.

Сейчас, при его появлении, молодой командир поднял глаза и улыбнулся.

— Ну как, лучше?

— Гораздо.

Выбравшись наружу, Секунд выпрямился. Ноздри его защекотал запах варившегося мяса, и он тут же почувствовал мучительный голод: наесться досыта ему не довелось ни разу за все время пребывания в плену. Секунд проследовал к костру и уселся напротив центуриона. Между ними, на треноге над огнем, висел видавший виды железный котелок, почти до краев наполненный густой булькающей жидкостью.

— Здорово пахнет. Что там у тебя?

— Ячмень и мясо мула, — ответил Катон. — Вчера вечером я разделал животину, которую придавило камнем. Другой убежал.