Пророчица (СИ)

Что ж и ладно! Я вообще не собиралась спрашивать… Оно мне надо? У него своя жизнь. Слишком сложная для понимания обычной девушкой, как я. И почему проклятие не направлено на какого-нибудь простого мужчину. Типа Глеба или Кирилла, например. Хотя тогда оно уже не было бы проклятием.

— Вот как тебя понять? — обреченно спросил Влад. — То ты жалуешься на то, что у меня есть женщины, то на то, что я их бросаю.

— Я не жалуюсь. Я просто спросила. Между прочим, Лара до сих пор меня ненавидит.

— Лара вообще мало кого любит. Это не должно тебя волновать.

— Поверь, у меня хватает своих забот, — сказала я и встала. Решила закончить этот разговор. Когда мы с Владом начинаем говорить о личном, ничего путного не выходит. Так зачем бередить раны?

— Придешь еще или сделаешь вид, что ничего не было? — лукаво улыбаясь, спросил Влад.

Я подошла к двери и, не оборачиваясь, ответила:

— Ничего не было. — И уже переступив порог, добавила: — Но я приду. Мы же атли, и должны держаться вместе.

Глава 27. Старый знакомый

Новая жизнь, в общем-то, мало отличалась от старой. Работа, вечера с книгой… Казалось, я перечитала уже все, что можно было прочесть. Иногда сидела, глядя на совят, заполонивших широкий подоконник в моей комнате, и думала о будущем. После того дня, когда очнулся Влад, я часто размышляла о том, что будет со мной завтра, как сложится пасьянс и что мне это принесет.

Плохое решительно отметала, оставляла лишь бытовое, человеческое. За страхами и магическими влечениями я совершенно забыла о не так давно планируемом спокойном быте с Матвеем, подготовке к новой для меня роли. Понятно, что сейчас это уже потеряло актуальность, но мысли упорно возвращались к известию, которое тогда я так и не успела осмыслить. И когда это происходило, в груди начинало невыносимо щемить, а необъяснимая грусть не отпускала до вечера.

Мама ведь смогла построить семью. Пусть ненадолго, пусть это за версту разило фальшью, но я родилась, и отец любил меня…

А потом я понимала, что так не смогу. Не после того, что узнала об атли, не после того, что пережила. Связать жизнь с обычным человеком, скрывать свою истинную сущность и болезненную тягу к другому…

Влад, и правда, восстановился быстро. Никто не успел опомниться, как в доме уже звучал его проникновенный голос, а жизнь завертелась в прежнем ритме. Впрочем, спустя неделю после приезда из больницы, он отправился в Лос Анжелес, и стало спокойнее дышать. Во всяком случае, мне. Мы не возвращались к прежним разговорам о венчании, он никак не намекал на нас и вообще мало со мной разговаривал. Обиду я прогнала сразу, отругав себя за ненужные переживания, а потом долго собой гордилась.

После хельзы внутри поселился страх, напоминающий о злосчастном ритуале.

Может, я и правда наивная дура, если считаю, что проклятие остановит Влада? Глеб убежден, что я в опасности. А ведь он знает Влада с детства, не то, что я.

Жертва.

Это слово совершенно не нравилось, особенно когда примеряла на себя. Если Влад и правда решится, смогу ли дать отпор? Похоже, пора всерьез об этом задуматься. В хельзе на счету у него было шесть нали. Два — не так много. Возможно, он пропустил через себя и их. А это значит…

Холодок страха пробежал по позвоночнику. Пробежал и исчез.

Я не буду подозревать его! Лучше сразу отречься и уйти, чем не доверять тому, кто призван меня защищать. Бояться уснуть, потому что Влад может войти и взять ночью мою кровь.

Но даже не это самое страшное. У меня было время подумать и решить для себя. Нельзя оставаться слабовольной, списывая собственные ощущения на последствия мести давно почившей ведьмы. Ведь они во многом настоящие. Реальные. Мои.

Мне нравится в нем все. То, как он смотрит, как двигается, говорит. Как идет ему стрижка, какие удивительные у него глаза. Как бешено стучит сердце, когда он приближается с полуулыбкой — немного хищной, но в то же время ласковой.

Я не могу отбросить это и списать на проклятие. Потому что тягучую, невыносимую тоску нельзя подделать. Потому что хочу видеть его счастливым независимо от того, будем ли мы вместе.

Если Влад действительно решится провести ритуал, у меня просто ничего не останется. Поэтому нельзя верить. Просто нельзя.

И я не верила. Жила себе, пока другая, более реальная и осязаемая опасность не появилась в жизни атли.

Яркая вспышка заставляет вздрогнуть, зажмуриться, но уже через секунду помещение погружается в темноту. Я продвигаюсь на ощупь, примерно знаю направление. Ощущение опасности — дикое, рождающее дрожь по телу — не отпускает ни на секунду. Но я иду, потому что нужно узнать, где Глеб.

Впереди дверь — она закрыта, но в щель у пола проникает свет. Я осторожно приоткрываю ее…