Пророчица (СИ)

Посмотрела на охотника. Мужчина был удивлен не меньше, да оно и понятно: не каждый день тебя защищает хищная после того, как держал ее жилу на крючке. Выглядел он скверно — рана на груди сочилась и пузырилась. Края обуглились, словно он получил горящий снаряд в грудь.

Что же такого в моем кене? Я же просто пророчица…

— Ты же знаешь, что я вернусь, — сипло выдохнул он, пытаясь встать. Помогать ему я не собиралась — хватит того, что спасла. Меня теперь будут судить — тут и к бабке не ходи. Интересно, какое наказание предусмотрено за спасение охотника?

— Если рискнешь убить кого-то из атли, я лично тебя прикончу!

Сама не ожидала, что скажу это. Впрочем, остального тоже. Может, у меня раздвоение личностей, и теперь вторая «я» проснулась и жаждет крови? Бред. Все это стресс, я чувствовала, как меня начинает трясти.

— Рита, развяжи Глеба! — резко скомандовала вторая «я».

Влад не двигался и стоял спиной ко мне. Я не могла видеть его лица, но понимала: ничего хорошего там не найду. Ладно, потом подумаю об этом — сейчас нужно уходить, иначе охотник рискует увидеть мою истерику, и тогда эффект будет не таким ошеломляющим. Он же продолжал пялиться, что раздражало.

— Знаешь, я редко соглашаюсь с Вермундом, — произнес Глеб, подходя и потирая запястья, — но на этот раз… Какого черта ты творишь?

— Я же не спрашиваю, какого черта ты заставил меня не спать, переживая за твою жизнь!

Влад подошел к нам. На меня не смотрел, только бросил охотнику:

— Если вернешься, ты не жилец!

Затем добавил, обращаясь к нам:

— Уходим.

Взял Риту за руку и вышел из квартиры.

Сложно выигрывать у него. Еще сложнее, чем прогибаться. Хотя выигрывать, наверное, всегда сложнее.

— Ты идешь? — Глеб потянул меня за рукав, и я вынырнула из омута чайных глаз.

— Иду.

Выйдя из подъезда, я громко выдохнула, понимая, что напряжена до предела. Посмотрела на машину Риты, на припаркованный неподалеку черный «Ауди» и метнулась в сторону.

Я не бегала так быстро очень давно. Ветер хлестал по лицу, навстречу неслись дома, машины, прохожие — все это появлялось и тут же исчезало, заменяясь новыми, совершенно ненужными впечатлениями.

Не знаю, сколько я так неслась. Пришла в себя на лавочке в знакомом дворике, где прошла моя юность — уютном, с детской площадкой и развешанным на улице бельем. В окнах бывшего пристанища маняще горел свет, и лишь здесь, в отгороженном мирке, которые еще хранил отпечаток нормальности, я поняла, что плачу.

Напряжение постепенно уходило, и все, что оно сдерживало, хлынуло большой и мощной волной. И я позволила истерике завладеть собой — нужно выплеснуть страх, удивление, обиду. Все, что копилось во мне, но не находило выхода. Я обняла себя за плечи и зарыдала в голос.

Глава 28. Разоблачения

Слезы постепенно высохли, страх ушел, и его сменила усталость. Разлилась тяжестью в груди, заполнила затылок давящей пустотой — туманным отпечатком неопределенности. Жила ныла, но терпимо, во всем теле чувствовалась почти непреодолимая слабость. Сколько же кена из меня выплеснулось? Вот я и приблизила себя к истощению. Ко всему прочему, осталось только ослабнуть и умереть.

А не пошло бы оно все!

— Я помню этот дом, — спокойно сказал охотник, и я вздрогнула. Он сидел рядом, на лавочке, заложив ногу за ногу, и смотрел перед собой. Обычный парень в джинсовой куртке на меху и сияюще — белых кроссовках. — Тогда забыл, а сейчас вдруг вспомнил.

Я обвела взглядом спящий, окунувшийся в мутную осеннюю ночь дворик с замершими качелями, притихшей песочницей и покрытыми сентябринами клумбами, одинаково серыми и погруженными в сон. Фонари роняли на асфальт рассеянный сиреневый свет. Он сливался с редким свечением из окон, разбавляясь желтым и люминисцентно — белым. Усталость была такой сильной, что не осталось сил бояться. Инстинкты спали даже рядом с врагом. Плохой знак — предвестник истощения.

— Ты ранен, — сказала я зачем-то. — Тебе бы полежать…

— Ты бьешь больно, но не смертельно, — безразличным голосом ответил он.

— Это я не старалась.

— Как тебя зовут?

— Полина. А тебя?

— Андрей. — Он сложил руки под подбородком, на меня по — прежнему не смотрел. — Зачем ты это сделала?

— Интересен мой ответ, прежде чем убьешь?

Он улыбнулся, отчего грубоватое лицо стало неожиданно приятным.

— Пожалуй, оставлю тебе жизнь. Сегодня. К тому же не люблю быть должным.

— Вернешься завтра — умрешь! — зло произнесла я.

— Да, ты говорила. Только для этого тебе нужно восстановиться. А я не позволю.

— Так вот зачем ты здесь… — Я закрыла глаза, стараясь не злиться. Голова начинала болеть постепенно — боль сосредоточилась в левом виске, медленно перетекая в затылок. Пульсировала, оживала и пугала неотвратимостью страданий. — Посмотреть, как я умру?

— Не позволить тебе питаться.

— Я никогда не делала этого! — выкрикнула я, жмурясь от яркой вспышки и коря себя за несдержанность. Закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Показать слабости врагу — не лучшее решение. — А даже если бы и делала… Это нужно нам, чтобы жить. Как ты можешь судить кого-то? Ты убиваешь людей!