Пророчица (СИ)

— Комната небольшая, но светлая. — Я включила свет и прошла до небольшой двери, ведущей в ванную. — Здесь можно помыться. Вам понадобится одежда, но с этим вопросом лучше к Филиппу… — Смущенно улыбнулась. — Располагайтесь, а я проверю, как там ужин. Вы, наверное, голодны.

— Как тебя зовут? — спросил он серьезно, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

Я вздрогнула. Несколько раз вдохнула и выдохнула, приказала себе не паниковать — если Филипп пустил этого человека в дом, он не опасен. Пусть Филипп был неважным правителем, но здравый смысл в нем всегда преобладал.

— Полина, — ответила я.

— Ты защитница?

Я покачала головой.

— Нет.

— Раньше к вам не заходили хельины… умершие?

— Никогда. — Я расправила несуществующие складки на светло — синем покрывале, провела пальцем по гладкой поверхности прикроватной тумбочки, переставила на сантиметр вправо ночную лампу. — Умершие — в смысле… по — настоящему?

Ореховые глаза улыбались, хотя лицо их обладателя осталось невозмутимым.

— Вождь атли плохо обучает своих людей, — сказал он и медленно подошел ко мне. — Я когда-то жил здесь. В кевейне — мире людей. В одном из племен, существующих ныне. — Он помолчал немного, а затем добавил: — Я был воином.

— Был? — Я не смогла сдержать улыбки. Из всех находящихся в этом доме именно Ингвар казался наиболее похожим на воина. На самого настоящего, ему бы еще меч, щит и боевой раскрас.

Он громко рассмеялся, отчего светлый шрам изогнулся дугой, а лицо стало добрее и приятнее.

— Разве мертвый может… вернуться? — спросила я, и он кивнул.

— Из хельзы можно проложить портал сюда. Он требует больших затрат энергии, но при необходимости…

— То есть воскресить человека, верно?

— Не воскресить. Проложить путь.

— Но зачем? То есть… — Я прошлась к окну, резко повернулась. Охватило неприятное чувство, будто теряется нить — нечто настолько важное, необходимое, но скрытое. — Если человек не может вернуться, зачем тревожить родственников, любимых?

— Вернувшийся хельин не помнит, кто он, где жил, а его родственники… — Ингвар помрачнел, опустил взгляд в пол. — Если бы я помнил, то нашел бы Лею сразу.

— Лея — твоя любимая?

Он покачал головой.

— Она нужна. Особенный кен. Ни у одного хельина и живущего я не встречал такого.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь не помнишь.

— Знаю! — резко ответил он, и я вздрогнула.

Нужно заканчивать разговор, а то еще разозлится. Что делать с разъяренным хищным из загробного мира, я понятия не имела.

— Посмотрю, как там ужин, — пробормотала я и выскользнула из комнаты.

В общем и целом я пугалась зря. Ингвар оказался на удивление адекватным. Говорил мало, больше слушал и, казалось, старался вникать в особенности жизни хищных.

Глеб рассказал, что время в их мире течет по — другому, быстрее. Что для нас день — для них чуть больше года. Хищные, которые попадают в хельзу, обычно не помнят прошлые воплощения, а те, кто помнит, не спешат возвращаться. Говорят, хельза — прекрасное место. Впрочем, если судить по внешнему виду Ингвара в день, когда он появился, еще и воинственное.

На воина наш гость теперь походил меньше всего. Одетый в джинсы и просторную футболку Филиппа, которая, к слову, на Ингваре казалась вовсе не просторной, выглядел вполне цивильно. Гость часто отсутствовал — скорее всего, искал Лею, хотя для меня оставалось загадкой, как можно найти в огромном мире хищного, даже если у него особенный кен. И главное, зачем?

По вечерам я наблюдала, как он молится. На заднем дворе, сидя на земле с запрокинутой к небу головой, шепчет без остановки по нескольку часов. Неподвижный. Загадочный. Из мира, где все еще дерутся на мечах. Где пыль дорог въелась в кожу, и вся жизнь — в сражениях. Где нет начала и нет конца, только борьба — бесконечная, тяжелая, изнурительная. А цель давным — давно позабыта. Они — мертвые, но делают вид, что живут. Души хищных, покинувших нашу реальность и воплотившиеся в хельзе. Тех, кто уже не с нами…

Возникшая мысль сначала показалась глупой. Даже не глупой — просто вызванной отчаянием и многодневной тоской идеей. Но я не могла не спросить.

— Ингвар! — окликнула воина, который провожал закатное солнце — ежедневный послемолитвенный ритуал. Он обернулся и на грубоватом лице отразилось недовольство. Наверное, он не слышал, как я подошла.

— Полина.

— Как хищный попадает в хельзу?

Ингвар снисходительно улыбнулся, откинулся на траву, опираясь на локти, и снова посмотрел на закат. Солнце уже почти село, и на небе остались рыжие разводы, медленно стекающие за горизонт. Теплый июньский воздух пропитался запахом жасмина и роз, окрасился разбавленным индиго с серым оттенком.

— Ясно как — умирает.

Я присела рядом, сложила руки на коленях и ухватилась за полы льняных брюк, как за спасательный круг. Боялась вопросов, а еще больше — ответов, которые мог дать хельин.

— А что если… — Запнулась, опустила глаза. Воздух сделался спертым, липким и никак не желал вдыхаться. — Что если хищный не умер, а, например, в глубокой коме?