Пророчица

Она быстро собралась и, попрощавшись со всеми, вышла из здания. Накрапывал нудный осенний дождь, и Софья поспешила скрыться под защитой своего любимого красного зонта. Она с удовольствием обходила лужи, чинно вышагивала по поребрику и чувствовала себя прекрасно. Странно, но не было предвкущения от встречи с оборотнем, не было какой-то томительной неги. Нет, все было наоборот. Ей казалось, что она идет домой. Где все спокойно и надежно, где можно не играть и не строить из себя кого-то. «Но разве настоящая любовь такая?» — задавалась вопросом девушка и не могла найти ответа. А между тем пустые улицы города сверкали лужами и мокрым асфальтом в свете фонарей. Она любила этот город даже таким: серым и мокрым. Вот и сейчас Софья наслаждалась прогулкой.

Костя ждал ее на том же месте, что и всегда. Софья нырнула к нему под огромный зонт-трость и закрыла свой, осторожно стряхнув с него капли воды. Коротко и порывисто обняла оборотня. Улыбнулась.

— Привет.

— Привет. Рад тебя видеть, — он расплылся в довольной улыбке. — Куда идем?

— Мне без разницы, только давай уже пойдем, хорошо?

— Конечно. Может в кино?

— Я не против. У меня одно пожелание: не хочу на ужастики или комедии! — сразу предупредила девушка.

— Договорились. Идем, — улыбнулся он и взял Софью за руку.

Она с удовольствием грела замерзшие пальцы в его широкой ладони. С Костей было спокойно. Она чувствовала себя как за каменной стеной, и это чувство определенно ей нравилось. Они шли по пустым улицам и разговаривали ни о чем, даже вели какой-то глупый и ненужный спор. Но вскоре уже добрались до кинотеатра. Константин в очередной раз покорил ее своей галантностью и желанием сделать так, как она хочет. То есть право выбора и мест, и фильма осталось за Софьей. Так что решение о «последнем» ряде тоже было ее. Казалось бы все прекрасно, но это почему-то нервировало девушку. Хотя… Софья постаралась подумать обо всем происходящем в другом ключе, и получалось вполне сносно.

Зал был пуст. Еще бы! Не много желающих посетить сеанс в шесть утра. Она улыбнулась, видя побежавшую по экрану рекламу. Костя сжал пальчики девушки, безмолвно призывая ее поспешить занять причитающиеся согласно билетам места. Софья придирчиво отыскала нужные сиденья, дурачась. Дурачилась она и все начало фильма: очередной голлевудский боевик ее не интересовал. Зато рука оборотня, которая держала ее ладошку… Девушка мысленно фыркнула и занялась изучением попавшей в ее руки конечности. Легкие пальчики прошагали по каждой линии ладони, пока Софья вспоминала недавние уроки хиромантии. Потом стянула в пальца серебряное колечко-оберег. Покрутила его в руках, но все же вернула владельцу.

— Как тебе фильм? — хрипло поинтересовался Костя, когда девушка в очередной раз начала изучать линии его ладони.

— Пока не знаю, — честно ответила она и подняла на него взгляд, чтобы утонуть в мягкой серости его глаз.

Их губы встретились так естественно и привычно, словно это был не первый поцелуй. Ни напора, ни всепоглощающей страсти. Нет, у этого поцелуя был вкус осторожной дозволенности. Не было в нем подавляющих эмоций, не было и сражения. Оборотень открылся ей, позволил самой все контролировать. И в этом было что-то поистине захватывающее. Она почти успела увлечься, когда нервной трелью разразился ее телефон. Девушка отстранилась.

— Прости, — хрипло ответила она, переведя дыхание. — Я отвечу. Видимо, что-то серьезное, иначе бы Аня не стала звонить в такую рань.

— Слушаю, Ань?

— Соф, это я, — голос надтреснутый, тихий. — Извини, — голос задрожал, Софья сразу же поняла, что подруга едва сдерживает слезы, — что позвонила… но больше никто… не брал трубку, — как-то оправдываясь, продолжила Аня. — Вик под машину попал… Он сейчас в областной больнице… в реанимации. Извини, — Аня всхлипнула, — но я просто не могу уже одна… Мне плохо, Соф, приезжай, пожа-алуйста. Я одна… больше не могу…

— Буду. Скоро. Держись, — ответила она. Девушка закрыла телефон и резко поднялась.

— Соф?

— Прости. Я должна идти.

— Что случилось?

— Виктор попал под машину. Он в реанимации. Я должна быть рядом с ней, — ответила она короткими, рубленными фразами. Ничего не видя, шагая по проходу между рядами. Софья понимала, что у нее нет времени. Она должна, как можно скорее, оказаться рядом с подругой.

— Я с тобой.

— Нет. Ты там лишний.

— Провожу хотя бы тебя, тогда.

— Как хочешь, — сухо и немного жестко ответила она. Софья думала лишь о подруге, ее ребенке и муже.

Она ничего не видела вокруг. У нее была цель, а все остальное для нее не существовало. Софья была должна помочь. Точка. Должна, значит, сумеет. О, юношеский максимализм, но и он иногда бывал полезен. Двенадцать с половиной минут, ставшие для нее вечностью. Софья молилась все это время. Молилась за Виктора. Молилась, чтобы он продержался до ее прихода. У нее была тихая истерика, которая не превратилась в настоящую лишь благодаря Косте: оборотень смог удержать ее на краю.

— Не верю! Не верю, — шептала девушка себе под нос. — Не верю! С Виктором ничего не может случиться. Не верю, что он сможет оставить Аню с ребенком.