Пророк

– Об этом не беспокойтесь, святой отец. Устраивать пошлости в виде вооруженного прорыва к аэропорту, захвата заложников и прочих глупостей из плохих боевиков мы не будем. Допьём кофе и попрощаемся.

Католик скептически ухмыльнулся, мол, ну-ну. Я же неторопливо закончил с капучино и поднялся. Взял с подоконника зеркальные очки, нацепил их на нос. Вытащил из нагрудного кармана красный маркер и, под изумлённым взглядом магистра, вывел на салатного цвета стене: “Земля – прощай”. В принципе, не особенно важно было, что именно я написал, просто эта фраза показалась мне символичной.

Закончив с порчей обоев, я положил маркер на окно и исчез.

Глава 24. Пресс-секретарь

Если верить Инке, то перемещение физического объекта в пространственно-временном континууме междумирья было невозможным. Индеец говорил о том, что на такое способно только сознание. По моему, краснокожий Ткач сознательно вводил меня в заблуждение. Или берёг, или не желал давать многие знания едва оперившемуся родичу. Потому что внутри Плода перемещение прекрасно работало. Чему я – живое доказательство. Использование червоточины никак на меня не повлияло.

Задетый, в своё время, невозможностью посещения настоящих миров меча и магии со всеми этими эльфами и гномами, я потратил некоторое время на изучение вопроса. И успеха не добился. Ну, правда, на что я рассчитывал?! Что смогу скакать между мирами как кузнечик? Если бы это было так просто, инки уже давно бы пришли и вскрыли грудные клетки каждому стороннику римско-католической церкви.

Однако затем я вспомнил про слова Аскара, которыми он, подозреваю, сознательно давал мне подсказку. Про ткущего реальность и аналитика, и огромную разницу между ними. Ведь, по правде сказать, вёл я себя именно как последний. Взвешивал, просчитывал, то есть, действительно ничем не отличался от анализирующего факты клерка, разве что с шикарным уровнем допуска к материалам настоящего, прошлого и будущего.

Никакой магии в этом не было. Ну выглядело-то может эффектно, для стороннего наблюдателя вообще как колдунство восьмидесятого уровня. На деле же – фокусы. Умелое оперирование никому, кроме тебя, неизвестными фактами.

А если сформулировать задачу иначе? Не играть с действительностью в догонялки, а сформулировать цель, которую я хочу достигнуть плетением? Даже не так – цели! От промежуточных, являющихся необходимыми этапами, до ключевой, ради которой всё и затевалось.

Поле не подсказало ответ. Но указало на возможности. Изучив которые, я и пришёл к пониманию, как ложечка может активировать прекращение поступления воздуха в лёгкие отдельного человека. И к тому, что несколько десятков несвязанных между собой событий в разных концах мира могут пробудить одну из сотен тысяч кротовых нор, пронизывающих любой мир.

На самом деле, всё было немного сложнее. Грубо говоря, среди бесчисленного количества возможностей будущего, с учётом сотни переменных, я находил и делал возможным то, что было выгодно именно мне. Как кинуть камень в воду – в большинстве вероятностей он туда и упадёт. Но можно отыскать и такую, в которой камень ударится об упавший именно в это время самолёт и отскочит тебе прямо в лоб.

Не углубляясь глубоко в теорию, в которой, как и всякий гуманитарий, был слаб, я просто использовал обнаруженные возможности. Произвел неслабое такое впечатление на доминиканца, растворившись у него на глазах в воздухе. Теперь-то он за чистую монету примет весь мой блеф, убедившись в невероятных возможностях бывшего пленника.

Надеюсь, не меньшего эффекта я добился, появившись прямо посреди кабинета московского князя. Блин, жаль записи никто не вел, а то я бы с удовольствием посмотрел их потом.

Сидит такой Бестужев, просматривает финансовые документы, доклады разведки, сводки с фронта необъявленной ещё войны, а тут – бац! Хлопок воздуха, возможно, молнии цвета расплавленного золота, и напротив его стола стоит мужчина в стильном костюме синего цвета и зеркальных солнцезащитных очках. И в фартуке! Чёрт, я фартук забыл снять! Заболтался с папистом! Неловко-то как вышло.

Сохраняя на лице такое выражение, словно бы передник весёлой расцветки и должен был находиться на моей груди, я неторопливо избавился от этой детали одеяния и только тогда произнёс:

– Здравствуйте, Александр Викторович. Отвлеку вас минут на двадцать?

Для меня сам перенос произошёл… никак! Отложив маркер, я словно бы моргнул, а когда тьма сменилась светом, я уже стоял в кабинете московского князя. В стенах древнего Кремля.

Эх, жалко такой перенос требует огромной подготовительной работы, а то бы я только так по миру и перемещался. Но этот прыжок, из солнечных предместий Рима в холодную декабрьскую Москву, потребовал от меня три десятка спланированных малых воздействий на информационное поле. А без помощи друзей он и вовсе был бы невозможен.

– Антошин?

Узнал-таки! А мы ведь не знакомы, не виделись ни разу. Но пересекались интересами.