Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

— Послушай, — пробормотал он, наклонившись к уху Хатори. — Я, кажется, забыл выпить настойку корней кацинии. Ну, помнишь, ту самую, которую мне сказали пить каждый вечер, ни в коем случае не пропуская часов приёма.

Хатори поморщился.

— Хайнэ, ты…

— Да, я идиот, сам знаю, — быстро перебил его Хайнэ. — Но пожалуйста, не мог бы ты привезти её мне прямо сейчас? Очень тебя прошу. А дома можешь облить меня кипящим маслом, я разрешаю.

Он заискивающе улыбнулся.

Хатори покачал головой и, поднявшись на ноги, пошёл к дверям.

Разумеется, ни с кем не попрощавшись — это вообще было не в его стиле.

«Может, они увидят, какой он невежливый и совершенно бесцеремонный, и ни одна дама не захочет иметь с ним дело? — думал Хайнэ с постыдной надеждой. — Я не вынесу, если он найдёт себе возлюбленную…»

Однако в то же время он ясно видел, что обманывает сам себя: во взглядах, устремлённых в спину Хатори, читался интерес, но не осуждение.

«Когда он вернется, я смогу сказать, что пора ехать обратно, и он не успеет завести никаких знакомств. По крайней мере, в этот раз», — подумал Хайнэ со вздохом и совсем забился в угол залы, незаметно пододвинув к себе расписанную хризантемами ширму и спрятавшись за ней.

Без Хатори он ощущал себя совсем беспомощным и беззащитным; теперь даже представить было сложно, что когда-то он  мог жить без него. Впрочем, это было до того, как он заболел — а, значит, в другой жизни.

— Хайнэ, чего ты прячешься?! — Нита нашла его и подсела, улыбаясь. — Заскучал? Давай я расскажу тебе, кто здесь кто. Вон там справа сидит брат Марик, его, как и отца, зовут Никевия. Помнишь, я писала тебе про печальную любовную историю? Так вот это было про него.

Юноша, на которого посмотрел Хайнэ, был похож на свою сестру — такой же золотисто-каштановый цвет волос, такие же янтарно-карие глаза. Хайнэ сразу же почувствовал к нему симпатию — к тому располагали и книга, которую Никевия-младший держал в руках, явно не слишком интересуясь праздными разговорами, и слова про несчастливую любовь, которая, в понимании Хайнэ, как-то сближала его с братом Марик, хотя у него самого никаких любовных историй не было и даже не предвиделось.

— А что с ним случилось? — тихо спросил он.

— О, она его бросила, — вздохнула Нита. — Эта госпожа Илон. Безо всяких объяснений, после того, как весь город и сам Никевия были абсолютно уверены, что вскоре последует свадьба. И после того, как она родила от него ребёнка, между прочим.

— Так, может быть, между ними что-то произошло? Или она заподозрила, что он ей неверен?.. — предположил Хайнэ, взволнованный этой историей.

Но Нита только отмахнулась.

— Нет, нет.

— Тогда, может, всё, что ей было нужно — это благородная кровь? — сказал Хайнэ, помолчав. — Раз она бросила его после рождения ребёнка.

— У Никевии не слишком-то благородная кровь, — пожала плечами Нита. — Всего лишь четверть крови Санья, что здесь такого? Марик самой нужен кто-нибудь более благородный, чем она сама, чтобы её дети не потеряли статус высокорождённых. Кто-нибудь такой, как ты. А что, ты не хотел бы стать её мужем?

Она засмеялась.

У Хайнэ даже дыхание перехватило от этой мысли — и от того, насколько она была далека от реальности.

— Ей следует поискать какого-нибудь другого Санью, который может иметь детей, — пробормотал он. — Я-то не могу. Покажи ей наше генеалогическое древо, пусть выбирает.

Нита как будто слегка устыдилась своей неуместной шутки.

— Она пока не хочет брать себе никакого мужа, — сказала она. — И уж тем более с целью улучшить кровь. И я её понимаю. Но господина с госпожой понимаю тоже, она у них единственная дочь, обидно… Ладно, давай вернёмся к тому, с чего начали. Так вот, госпожа Илон. Можешь не гадать о причинах её поступка, весь город гадает уже на протяжении полугода и так ничего и не придумал. А я тебе скажу, что думаю: по-моему, у неё просто такой характер. Странная женщина. Немного похожа на нашего отца — буквально живёт в библиотеке. Председательница палаты искусств в Верховной Академии, поэтесса…

— Вы разговариваете о госпоже Илон? — раздался прямо над ухом Хайнэ низковатый, приятный голос.

Это снова была Марик, но Марик, севшая к нему так близко, что у него мурашки по коже побежали. Прохладная рука легла ему на плечо, обещая покровительство и защиту — очевидно, хозяйке дома было жаль несчастного калеку, и она старалась отнестись к нему по-доброму.

Хайнэ был благодарен ей и за это, однако впервые чужая женщина была к нему так близко, и от этой близости ныло в груди, как от раны.

   «Никогда, — напомнил себе он. — Никогда этого не случится. Даже крестьянская дочь побрезговала мной и предпочла Хатори. И была права, потому что разве мог я хоть что-то ей дать?»