«Пророк» оставляет следы

— Были, как говорится, фланером^[22]. Ну а как вернулись к немцам?

— Документы кончились. И установленное время задания. Велели вернуться. У Кратова в лесу «похоронил» рацию. Явился в военкомат. Оттуда без задержки на фронт. Попал удачно — на Смоленское направление. Перешел линию фронта. Назвал немцам пароль «Смоленск, подполковник Шиммель». Меня — в Псков. Знаете, кто такой Шиммель?

— Знаем, — сказал Михайлов, — деятель абвера. Продолжайте.

— Шиммеля я знал лично, оказывается, его перевели начальником абверкоманды-104, обеспечивающей немецкие армии группы «Норд». Из штаба «Валли» последовал приказ доставить меня в центр. Там и наградили бронзовой медалью. Потом был я принят подполковником Бауном^[23], начальником отдела «Валли-I». — Рассказать о школе и абверовских организациях, действующих при армии групп «Центр» и «Норд»?

— Нет. О них мы все знаем, — сказал Михайлов. — Перейдем к вашей деятельности агента-вербовщика.

— Это было уже после второй моей выброски в советский тыл, прошел дополнительную подготовку. В отличие от обычных вербовщиков, отбирающих кандидатов для школы путем официальных бесед, я переводился из лагеря в лагерь как военнопленный. Изучал людей, так сказать, «изнутри».

— Значит, так «изнутри» вы нашли и Меленхевича? — спросил Фомин.

— Да. Весной сорок третьего, В рабочем лагере под Тарту. Мне удалось подобрать трех человек. Двоих направили в разведшколу в городе Валга. Меленхевича я отвез в местечко Тапа. Там готовили агентов-одиночек, радистов. Потом с Меленхевичем, он носил кличку «Купец», я столкнулся под Кенигсбергом уже в сорок четвертом. Центральная школа перебралась тогда в Нойгоф.

— Все ясно. Теперь вернемся к вашей вторичной выброске в наш тыл, — сказал Михайлов.

— Меня поставили в группу красноармейцев. Среди них был Попов, попавший на фронт после госпиталя, из Тамбова. Я его расспросил, как он там лежал, что за медицинский персонал, распорядок и так далее. На него потом мне и сделали документы, мол, с обострением болезни. Родни у него, как я выяснил, не было. А когда выбросили меня, на правах старого знакомого приехал в Раменское. Хозяйка обрадовалась. Появился я не солдатом, а уже офицером с наградами. И главное, с деньгами.

— Какое было задание? — спросил Фомин.

— Надо было выяснить, почему перестал работать агент, заброшенный ранее. Установил, что тот провалился. В это время я поменял квартиру. Познакомился в электричке с девушкой, вернее, с девочкой. Потом она стала моей женой. Не официально, конечно. Тогда ей было шестнадцать.

— Эти подробности, вы считаете, делают вам честь?

— Они имеют отношение к дальнейшему. После возвращения я доложил о знакомстве с Анной, объявив, что имею в Москве базу. Начальство похвалило. Тогда я получил Железный крест и звание лейтенанта РОА. По распоряжению Бауна меня направили в Варшаву на работу в зондерштаб «Р».

— Зондерштаб «Р» — особый штаб «Россия», — прокомментировал Михайлов. — Его создали в сорок втором, как особый разведывательный орган на базе «Восточного бюро национально-трудового союза». Дислоцировался в Варшаве, в доме семь по Хмельной улице.

— Точно так, — поддакнул Попов. — Там была вывеска «Восточная строительная фирма Гильген». Руководил зондерштабом «Р» бывший полковник белой армии Смысловский. Работало в нем много детей белоэмигрантов, активных членов НТС.

— О себе, пожалуйста, — сказал Фомин.

— Когда мне стало ясно, что немцы проигрывают войну и что поставил я не на ту карту, начал думать, как выйти из игры. Школу расформировали. Заместитель начальника по агентурной работе капитан Редер (а я знал, что он Рудин) поинтересовался Меленхевичем. Я понял, что и его, как меня, внедряют в советский тыл. Редер лично отвез меня в Славицы. Предупредил, что меня будут искать у Анны. Вот, пожалуй, и все. Потом нашли они меня.

— А как вы были переброшены?

— Да просто. Оставили отсидеться в убежище. Части Красной Армии прокатились через меня. Вышел с теми же документами на Попова, которые имел в сорок третьем. Пришлось в них кое-что добавить, различных там печатей и отметок. В районе тыловых частей угодил под бомбежку. Легко раненным попал в госпиталь. Оттуда уже с подлинными документами был направлен в транспортный батальон. Списался с Анной. Выслал ей денежный аттестат. После войны меня задерживать не стали. К тому же по документам я прибавил себе пяток лет. «Чистый» на законном основании приехал в Москву. Пошел работать в торговлю. А когда вернулся из армии отец Анны, зажили мы тихо и спокойно втроем. Все было благополучно до пятьдесят седьмого года, до того московского фестиваля. Они меня нашли. Хотел улизнуть, уговаривал Анну переехать в другой город, но воспротивился ее отец. Потом и завертелось.

— Как они вышли на вас?