Пророки

Джерихо заговорил еще тише, почти шепотом:

– Было уже поздно, я спал. Проснулся от того, что он плакал на соседней койке. В палате было тихо, и только свет из кабинета медсестры просачивался через дверь. «Парень, – сказал он, и его голос… его голос был как у призрака. Будто часть его уже умерла, но еще оставалась рядом с телом. – Парень, это хуже, чем Топека».

Он рассказал мне о том, как в войну на поле боя наткнулся на смертельно раненого немецкого солдата, он лежал на земле в агонии, а его внутренности буквально вываливались наружу. И немец посмотрел на Леонарда, и тот все понял без слов. Пусть они говорили на разных языках, но поняли друг друга с первого взгляда. Немецкий солдат, лежавший в траве, и американский, стоявший над ним. Он достал пистолет и выстрелил умирающему в голову. Он не делал этого со злостью, не убивал врага: просто один солдат помог другому. Так он все и обставил: один солдат помог другому. – Джерихо снова замолчал. – Он сказал, о чем хочет меня попросить. И что я вовсе не обязан это делать. А если сделаю, он уговорит Бога простить меня – если меня это волнует. Один солдат поможет другому.

Он умолк. Эви замерла на месте, будто став стеклянной.

– В тумбочке я нашел его ремень, потом помог ему сесть в кресло. Когда мы ехали в душ, в госпитале стояла мертвая тишина. Я помню, каким чистым был пол – он отражал все, как зеркало. В ремне пришлось сделать еще одну дырку, чтобы он затянулся у него на шее. Даже без рук и ног он оказался очень тяжелым, но я уже был силен. Перед самым концом он посмотрел на меня, и я на всю жизнь запомнил его лицо – он будто только что понял какой-то великий секрет, но было уже слишком поздно делать с этим что-либо. И он сказал: «Наша жизнь – дрянная игра в кости, парень. Не сдавайся им без боя».

Тишина. Где-то вдалеке залаяла собака. У окна засвистел ветер, будто просясь внутрь.

– После этого я откатил кресло на место. Потом вернулся в палату, лег в постель и лежал, пока не наступило утро и они не нашли его. И потом я смог уснуть и проспал двенадцать часов подряд.

У Эви пересохло горло, но ей не хотелось пить. Она сглотнула, пытаясь унять боль в глотке и стараясь издавать как можно меньше звука. Спустя мгновение Джерихо заговорил:

– Не знаю, в самом ли деле произошла эта история с немецким солдатом, или он ее сочинил, чтобы меня подбодрить. Это не важно. Так же, как и прощение Бога. После смерти Леонарда «Проект Дедал» закрыли – слишком велик был риск. Они хотели покончить и со мной – боялись, что может произойти что-нибудь непредвиденное. Еще немного, и меня бы снова упрятали в железный гроб и бросили в нем гнить, но тут вмешался твой дядя. Он сказал, что хочет забрать меня домой и позволить мне умереть достойно, и приготовил набор сыворотки. По документам Джерихо Джонс умер десять лет назад. Если бы Уилл не спас меня, я бы так и смотрел в потолок, и не было бы солдата, способного спасти меня.

Эви выпрямилась.

– Но ты же выздоровел. Ты являешься ключом к какому-то великому открытию.

– Выздоровел? – Джерихо горько усмехнулся. – Я проживаю каждый день с мыслями о том, что что-нибудь может пойти не так и меня снова запрут в этом железном гробу. Я – единственный в своем роде. Получеловек, полумашина. Урод.

– Ты не урод!

– Я даже не знаю, кто я на самом деле, – сказал он и покосился на Эви. – Но и ты – другая.

– Получается, что да.

– Значит, нас уже двое.

Он взял Эви за руки, перевернул их ладонями вверх и погладил кончиками пальцев. У нее была невообразимо нежная кожа. Джерихо не знал, сможет ли он вести себя как нормальный парень. Но точно знал, какое чувство его обуревает. Он хотел ее. Отчаянно и безрассудно. Держа ее за руки, он представил себе, каково было бы поцеловать ее, заняться с ней любовью. Она была немного испорченной, эгоистичной девчонкой, жадной до веселья, с удивительно добрым сердцем. Она бежала по жизни во всю прыть, в то время как Джерихо робко пятился назад. Она заставляла его чувствовать себя живым, и ему хотелось еще и еще.

Громкий стук заставил Эви подскочить от неожиданности: она испугалась, что это пришла хозяйка – вышвыривать их из номера. Но это оказался Уилл, уже полностью одетый, в шляпе и с часами в руках. Небо уже посветлело.

– Ах, отлично. Вы уже встали. Почти рассвело, так что пора ехать, пока за нами не пришли члены Братии.

Глава 58 Соломонова комета

Грязный автомобиль Уилла пронесся по южному Бронксу в сторону Манхэттена. Город предстал перед ними, как окутанный дымкой мираж из стали и копоти. Эви была измотана поездкой: ночная погоня, рана Джерихо и его душераздирающая история сделали свое дело – она сидела как на иголках, вдобавок злясь на себя за непонятное чувство, которое к нему испытывает.