Прорвемся, опера!

И вот в конце планерки начиналась любимая рубрика Пигасова, эти самые приказы по личному составу о наказаниях, которые он читал в карательно-показательных целях. Понятно, что к каждому такому спущенному из области приказу шла приписка: «ознакомить личный состав», но иногда и фильтровать можно. Забот и своих хватает у мужиков, чтобы еще всякую хрень выслушивать.

Так мы узнали об участковом в деревне Малая Шелеховка на севере области, который убедил односельчанку не писать заявление о краже поросёнка, чтобы не портить статистику. Против участкового даже возбудили уголовное дело за укрывательство преступления. Потом Пигасов зачитал о сотруднике нашего главка, который попался пьяным за рулем московской проверке.

Дальше была с трудом вычлененная нами из дебрей канцелярского языка история о том, как участковый Литвиненко из Передней Караваевки упал с велосипеда, будучи выпивши, и сломал себе ногу, а дежурный из соседнего с нами города Верхнего Приозёрска свалился с лестницы на рабочем месте, где сгорела лампочка, и попал в больницу с черепно-мозговой травмой.

Спустя час, когда планерка закончилась, все сидели как выжатые лимоны. И только после этого наконец-то могли идти и делать свою работу.

Но я так и знал, что злопамятный Пигасов не простил нам тот случай, когда мы отбили Толяна. Вот кадровик и нагнал нас в коридоре.

— Ну что, моё любимое отделение по раскрытию преступлений против личности, — заявил он. — Василию Иванычу привет, как я говорил… ну а у меня к вам другой вопрос.

— Слушаем очень внимательно, — сказал я, выдерживая его холодный, как у гадюки, взгляд.

— Как вы уже знаете, — начал он, не меняя нудного «головомоечного» тона, — с первого января 1997-го года вступает в силу новый Уголовный Кодекс Российской Федерации, принятый этим летом в Государственной Думе. Кроме того, в том же 1997-м также начинает работать новый Федеральный закон «Об оружии», номер сто пятьдесят. Согласно плану служебной подготовки, — Пигасов приоткрыл папку, в которой подглядывал цифры, — подполковник Шухов каждую неделю проводит с вами занятия по этим темам, около двух часов. Так что будьте добры в понедельник показать мне конспекты по этим темам в тетрадях по служебной подготовке. В понедельник тетради мне на стол.

Он ядовито хмыкнул и пошёл дальше по коридору, заприметив новую жертву из следственного отдела. Но вдруг остановился, как вкопанный.

— У нас же сегодня было применение табельного оружия с летальным исходом, — вспомнил Пигасов, — как раз обсуждали на селекторном. Вот как раз Шухову хотел это сказать. В общем, так… ребятки… Из главка указание придет, оно пока на согласовании, но проект мне уже озвучили — весь ваш отдел отправляется на тестирование в ЦПД на профпригодность, оружие — это вам не шутки, знаете ли. А вы, Павел Алексеич, должны ещё пройти реабилитацию в области в связи с применением оружия и гибелью подозреваемого, в госпитале МВД. Таковы правила. Нам нужны здоровые, а не психически неуравновешенные кадры. В понедельник ко мне, получите направление и заключение служебной проверки… и не забудьте лекции, — ехидно добавил он.

Так, тестирование — ладно, там я руку набил, хотя оно хитрое, и новичка может подловить, а вот реабилитация — это я выключаюсь дней на десять, и это совсем не вовремя, когда каждый день на счету.

В другой раз я бы ухватился за это обеими руками, ведь это возможность уехать в столицу области, где располагался госпиталь МВД, отдохнуть там от работы, спать каждую ночь, ходить на всякие массажи, заигрывать с медсестричками и питаться не только сухомяткой. Почти санаторий, но сейчас для этого у меня не было времени.

Находись такое у нас в городе, было бы проще, а так придётся ехать. Ладно, что-нибудь придумаю.

— Ну и где эти лекции брать? — Якут задумался. — Некстати он это вспомнил.

— Там же, где и раньше, — я посмотрел на Толика и приятельски положил ему руку на плечо. — Толян, ты же писал, я знаю. Ты всегда пишешь такое, и в школе милиции всё записывал.

— Ну, да, писал, — он задумался, почесал затылок и поправил свою вечную чёлку. — Так и думал, что спросят. А что такое? Хочешь взять переписать? Там много, целая тетрадка.

— А мы сделаем умно, — я переглянулся с Якутом. — Тётя Клава, да?

— Точно, — он одобрительно кивнул. — На тебя, на меня и на Ваську, три копии. Толя — неси лекции!

Толян побежал в кабинет и вскоре вернулся с общей тетрадкой, исписанной почти до конца. Вместе с этой тетрадью мы втроём пошли по коридору и вскоре наткнулись на уборщицу. Женщина за сорок пять в синем халате мыла пол шваброй с намотанным на нее мешком вместо тряпки, иногда вздыхая.

— Тётя Клава! — позвал я.

— Куда по мытому? — вскричала она. — Ходят вечно и ходят.

— Тётя Клава, а у нас к вам просьба, — я на цыпочках подошёл ближе, держась поближе к стене, где чистота мытого не столь ценилась. — У такой девушки как вы и почерк красивый, и сами вы ещё краше.

— Ой, Васильев, уйди, — тётя Клава отмахнулась, но зарделась и заулыбалась против воли. — Вечно скажешь такое.