Прорыв

– Его связи. Уровень доступа к секретной информации. – Дарлинг показала микрочип. – Генерал дал попользоваться. Через него мы выйдем на сервер управления спецопераций. Теперь ведь нам известен позывной спасшего тебя сталкера?

– Ну да.

– Поищем его в закрытой базе данных. А там решим, что делать.

Пустошь. За гранью реальности…

Полная неподвижность медленно сводила с ума.

Разум Шершнева бодрствовал, но он не ощущал собственного тела, словно сознание отделили от физической оболочки, поместив в пространство без света и звука.

Паралич?

Он мысленно перебирал варианты, но даже не догадывался об истинном положении дел, пока серую хмарь небытия не прорезал яркий, нестерпимый свет.

Восприятие мира вернулось, но оно носило избирательный характер. Ощущения тела по-прежнему отсутствовали, но появились звуки: тихо и ровно шипел пневматический привод, вне поля зрения что-то монотонно попискивало, затем вернулось обоняние, и он ощутил резкий запах нашатыря.

Раздался металлический звук, словно кто-то придвинул стул, сияние умерило интенсивность, позволяя рассмотреть расплывчатые нечеткие черты лица.

Радич…

Иван попытался напрячь мышцы руки, но безрезультатно, их словно не существовало!

– Пришел в себя? Отлично. – Станислав действительно присел на стул, его лицо теперь фиксировалось периферийным зрением. – Навел справки о тебе. Пришлось сделать анализ ДНК и приобрести одну особо секретную базу данных. – Радич усмехнулся. – Опознание обошлось недешево, но оно того стоило. Помнишь меня, Шершнев?

Иван при всем желании не мог ответить на вопрос. Станислав прекрасно понимал беспомощное положение пленника и потому продолжил монолог:

– Информация, снятая с расширителя сознания, расстраивает. Ты знаешь мое имя, род занятий, но не помнишь меня. Это скверно. Ситуацию придется исправить, иначе предстоящие тебе мучения лишатся изюминки – ты не будешь понимать, за что страдаешь.

Свет внезапно начал тускнеть. Лицо Радича слилось с мглой, вновь окутавшей сознание Ивана, и вдруг…

…Яркий свет полуденного солнца приглушала работа адаптивного покрытия «хамелеон», нанесенного на забрало боевого шлема. На многие километры вокруг простиралась потрескавшаяся от нестерпимого зноя земля, брошенные, но еще не успевшие обветшать строения небольшого населенного пункта плавились, искажались в горячем мареве, истекающем от земли.

Африка. 2044 год – подсказала очнувшаяся память.

Майор Штокман отыскал взглядом плоскую известняковую плиту, подошел к ней, растопырил пальцы правой руки, и множество лучей микролазеров, вмонтированных в перчатку, вычертили на камне подробную карту местности.

– Капитан, ко мне!

Шершнев сделал знак лейтенанту Нечаеву: остаешься за старшего, а сам, низко пригибаясь, маскируясь иззубренным выступом горной породы, поспешил выполнить приказ.

Присев подле камня, избранного майором в качестве проекционного экрана, Иван взглянул на изображение в ожидании приказа или пояснений.

– Что думаешь, Шершнев?

Иван ответил не сразу. Обдумывал варианты, проверял себя, но крути ни крути выход напрашивался один.

– Штурмуем, – произнес он.

В центре проекции появилось третье измерение – контур П-образного здания потянулся вверх, вырос пропорционально масштабу на высоту четырех этажей.

– Больничный корпус. Построен пять лет назад, еще до начала глобальной засухи. Типовой проект.

Иван кивнул. Подобные больницы возводились за счет средств ООН. По всему континенту насчитывалось более четырехсот аналогичных строений.

– Здесь содержатся заложники. По моим данным, девяносто пять человек.

Шершнев понял, какую дилемму предлагает решить Штокман. Слезть с елки, ничего не ободрав, не выйдет. Местность вокруг открытая, в окраинных зданиях выставлены наблюдательные посты, незаметно проникнуть на территорию населенного пункта в данной ситуации нереально, а значит, у наемников Радича будет достаточно времени на ликвидацию заложников и уничтожение следов проводимых тут экспериментов.

Штокман израильтянин. Штабист, педантичный служака. Террористов ненавидит всей душой, особенно наемников. В таком сочетании видна его слабость. Часто производной от ненависти является пренебрежение к противнику, его недооценка. Педантичность в данном случае тоже порок. Действуя по стандартным схемам, успеха не добьешься, но майор под пулями еще не побывал и потому не склонен к импровизациям.

Работать с таким командиром – одна головная боль.

– Мы уже трижды блокировали Радича. И каждый раз ему удавалось ускользнуть. Существуют несколько ключевых специалистов, с которыми он работает. Их тоже взять не удается. Таким образом, Радич сохраняет ядро группы и вновь разворачивает деятельность в другом месте. Получить новое оборудование и человеческий материал для него не проблема – финансирование экспериментов, по самым скромным оценкам, исчисляется миллиардами евро.

Штокман насупился.

– Вероятно, вы, капитан, предлагаете решить, что важнее – сохранить жизни заложников или уничтожить Радича с его ближайшими сподвижниками?

Шершнев кивнул.