Прорыв

Заключение мед. комиссии: успешно прогрессирующее отупение, развившиеся на благодатной почве, дополненное глубоко укоренившимся комплексом неполноценности, отягощённым в свою очередь ура-патриотическим психозом с формами ретроградного синдрома правдоискательства. Итого – к службе в Вооружённых Силах годен.

Комната предписания: А/315 (с зелёной дверью).

Подразделение: БРА и Компания.

Ориентировка подразделения: узнаешь на месте.

Время прибытия: 15 часов 30 минут.»

Местные часы показывали 16 часов 12 минут. «Вряд ли командиру придётся по душе моя задержка», – подумал Джони. Зажав в зубах карточку, Джони ускорил шаги, расталкивая освободившимися таким образом руками скопления штатских, военных и вовсе непонятно каких лиц.

Посматривая в окна кабинетов, Джони наблюдал сквозь неплотно опущенные жалюзи как тренируются, живут некой непознанной жизнью новобранцы других подразделений.

Морские пехотинцы, выстроившись в очередь, поочерёдно плюхались в полупустую ванну, разбрызгивая вокруг последние остатки воды к великому негодованию грозившей им шваброй уборщицы. Возвышаясь над муравейником суетящихся, вертящихся тел подобно всемирному памятнику обжорству, сия неповоротливая особа каким-то чудом всё же умудрилась ухватить какого-то вояку за плавки и немилосердно отодрать половой тряпкой.

Покуда рота сапёров вгрызалась в паркет, роя канаву под заинтересованным взором командующего офицера, Альфа-команда напряжённо корпела за изучением древнегреческого алфавита, однако дальше первой буквы дело пока не продвинулось.

Озверевшие спецназовцы методично и увлечённо резали друг друга зазубренными ножами под руководством забинтованного с ног до головы капрала. Повязки оставляли открытыми только рот, а что это капрал можно было догадаться по отборнейшему потоку брани, что извергал сей орган, а так же нахлобученной поверх фуражки.

Внезапно раздался ужасный грохот, взметнулись облака штукатурки и из проделанной в стене бреши в коридор вполз уродливый атомный танк. Завопили попавшие под гусеницы люди, а махина продолжила надвигаться на остолбеневшего Джони. Из смотровой щели донёсся захлёбывающийся от восторга вопль: «У меня получилось!». Почти тотчас его перебил: «Мама, я умею летать!», когда на танк с верхнего этажа обрушился истребитель.

«Уф, повезло», – подумал Джони, рассматривая образовавшийся завал. «Хорошо ещё, что не …», – и к своему неописуемому ужасу услышал нарастающий гул турбин звездолёта.

Выли сирены, где-то строчил пулемёт, ударные волны доносили эхо далёких взрывов, среди обломков санитарные и похоронные команды сорились из-за пострадавших. Джони позорно бежал прочь, стремясь как можно скорее покинуть зону разрушений. Стыд придёт позже, сейчас им управлял лишь слепой, панический инстинкт самосохранения.

Перепрыгнув пару окопов, едва не угодив под колёса нагло прущего бронетранспортёра, он сам не заметил, как оказался у заветной зелёной двери. Без труда проникнув внутрь, Джони обнаружил небольшую затемнённую аудиторию. С расцвеченного световыми гирляндами помоста на собравшихся новобранцев взирала парочка клоунов. Джони на ощупь пробрался до свободного места. Представление, похоже, было в самом разгаре: клоуны надували воздушные шарики, брызгались из водяных пистолетов, подстраивали друг дружке различные каверзы. И Джони вместе со всеми радостно смеялся и хлопал в ладоши – это была та армия, о которой он мечтал, романтический ореол которой не давал спать долгими зимними ночами. И короткими летними тоже.

Но не успел Джони как следует расположиться, как его постигло первое горькое разочарование на долгой и трудной тропе жизненного пути. Подкравшийся контролер за ухо вытащил нашего бойца из помещения, не взирая на плач и мольбы последнего.

Оказавшись снова за дверью, Джони первым делом выплакался вволю, а затем попытался подглядеть в замочную скважину, однако коварный контроллер всё время был начеку, резко распахнув дверь, он пребольно заехал ею Джони по лбу. Проходивший мимо офицеры завидев это расхохотались. Сгорая от стыда и обиды, Джони со всех ног побежал прочь.

* * *

Проплутав ещё некоторое время по запутанному комплексу, Джони понял, что совсем заблудился; к тому же за окнами уже смеркалось, и Джони сильно проголодался. Окончательно выбившись из сил, потеряв всякую надежду разыскать место сбора, Джони вновь не сумел удержать душивших его слёз и, уткнувшись в чей-то тёплый мундир, принялся горько всхлипывать. Мундир, как оказалось, принадлежал спешащему с каким-то важным поручением адъютанту. Онемев поначалу, тот быстро пришёл в себя и, откинув Джони ударом в глаз, как ни в чём не бывало, продолжил прерванное движение. Кулак у него был мягкий и сильный, чем-то напомнивший Джони руки матери. Это воспоминание окончательно доконало его, разрыдавшись, он не заметил, как свалился в блиндаж, вспугнув удобно устроившегося за разгадыванием кроссворда капрала.