Прорыв

…Котов улыбнулся своим мыслям. В шутку он и сам иногда называл свою зазнобу ведьмой, обещал подарить ей новую метлу и приносил «в подарок» лягушек. Но в действительности… что бы там ни выдумывали уцелевшие жители окрестных деревень, Василиса была нежным, добрым и безобидным созданием. Да, она разбиралась в травах, заговорах от зубной боли, приворотах и влиянии лунных фаз на рост картошки. Ну, и что с того? Почему сразу ведьма, а не знахарка-травница, например? Потому, что жила близко к Лесу и ее не трогали мутанты или мистические лесные духи? Мало ли бродит по окраине Леса других людей? Взять, например, жителей Поселения Край. Глубоко в Лес не заходят даже они, но поблизости от опасной зеленой зоны поселенцы чувствуют себя, как рыба в воде. И что, все они лешие и ведьмы? Не слишком ли много оживших сказочных персонажей на каждый квадратный километр? В общем, Котов не верил во всякую чушь, а потому Василису не боялся ни в каком виде, даже если она неубедительно сердилась и обещала превратить Егора в бревно.

Обо всем этом Котов вспоминал и размышлял уже под вечер, сидя у печки, в которой вместе с дровами горели документы бывшего лейтенанта и сорванные с формы знаки различия. Отныне единственным документом и знаком различия был амулет – крохотный мешочек на сыромятном ремешке. Его бывшему лейтенанту Егору Котову, а теперь мирному жителю по прозвищу Гамаюн подарила Василиса, завершая обряд перевода Егора из мира насилия в мир гармонии.

Обряд вступления в новую жизнь Егор воспринял с долей иронии, но поднесенное знахаркой зелье выпил до дна, амулет-мешочек с неизвестным содержимым повесил на шею без возражений, а новый позывной принял без комментариев, хотя язык так и чесался пошутить на тему бурной фантазии подруги. Сам Егор был готов и на традиционное прозвище Кот. Но если Василиса видела его вещей птицей, значит, пусть будет Гамаюн. Почему бы нет? Чем меньше ассоциаций с прежней жизнью, тем лучше.

– Это имя подсказал мне Лес, – уловив, что Егор едва сдерживается, чтобы не пошутить, сказала Василиса. – Гамаюн все знает и открывает свое знание тем, кто умеет его слышать. Ты встал на путь постижения гармонии, повернулся лицом к Лесу, и он вознаградит тебя за это великим знанием, которым ты будешь делиться с другими детьми Леса. Одно условие – ты должен поверить в это всей душой, а не формально. Понимаешь? Путь гармонии сложен, но это единственный путь в будущее.

– Я готов, готов, просто не до конца понимаю, что надо делать.

– В первую очередь осознай, чего больше не надо делать, – назидательным тоном сказала Василиса. – Ты не должен больше никого убивать.

– В общем-то, и не собирался, – Котов указал на топку. – Военное прошлое только что сгорело… аминь.

Кусок обложки военного билета никак не желал сгорать, и Егор поворошил кочергой угли. Это помогло. Через минуту от прошлого и впрямь не осталось и пепла.

– Однако собираться надо, как сказал бы Тунгус, – Егор поднялся.

– Да, – Василиса кивнула. – Давно пора отсюда уходить. Лес тоже так считает. Но раньше я тебя ждала, а теперь… можно и в путь.

– Куда пойдем?

– В Поселение Край, конечно. Там все свои, там безопасно, там люди живут в гармонии с Лесом. Путь неблизкий, но выбора нет. Или ты иначе думаешь?

– Не знаю, – Егор все никак не мог оторвать взгляд от углей. – Говорят, на юге особые места есть… просто сказочные. Подслушал в баре за одним из столиков… что существует город «Нефтяные камни»… в море на нефтяных платформах… Там не боятся Леса, и даже Шторм обходит их стороной. А благодаря нефтяным скважинам они обеспечены топливом на много лет… Наверное, теперь это единственное место на планете, где можно забыть обо всем этом кошмаре. Но, увы, все, кто хотел до него добраться… не вернулись. И непонятно, то ли они все погибли, то ли, после всего безумства, происходящего в мире, нашли тот рай, из которого не хотят возвращаться. Из головы этот город не выходит, и чем больше думаю об этом, тем более убеждаюсь, что хотел бы попытать счастья, попробовать дойти туда. Только ребят с собой покрепче взять – отсюда до Каспийского моря путь неблизкий. И будь что будет. Готов рискнуть всем, чтобы хоть один денек не шарахаться от каждого звука[1].