Прорыв

— Ну, пусть будет троглонийская Мия, — не стал затевать спор Спиноза. — Суть от этого не меняется. Содержит ли эта Мия саму себя в качестве элемента? Если да, то, по определению Мии, она не должна быть элементом Мии — значит, противоречие. Если нет, то, по определению Мии, она должна быть элементом Мии — опять противоречие.

— Беня, не надо! — взмолился Тангейзер. — Ты решение сразу скажи.

— Пожалуйста. Парикмахера можно рассматривать как лицо, выполняющее социальную функцию. Она заключается в том, чтобы, в частности, брить бороду другим. За эту работу он получает от тех, кому эту услугу оказывает, деньги. А когда же парикмахер бреет бороду самому себе, он не выполняет социальную функцию «брить бороду». Он просто осуществляет свою потребность быть выбритым. И парадокс исчезает.

— Ну, завернул… — покачал головой Тангейзер. — Слушай, а зачем тебе вообще в бой ходить, стрелять, суетиться? Стой на яме, да выдавай ученым что-нибудь в таком же духе — они же тебя на руках носить будут.

— Да ладно! — скромно сказал танк. — Еще надорвутся. Если для тебя такое объяснение сложновато, то вот другое, попроще: парикмахер — это особь женского пола, и ей не нужно брить бороду, так как бороды она не имеет.

— Умеешь ты мозги запудрить… — протянул Силва почти с восхищением и вдруг встрепенулся: — Стоп! Но раньше ты, помнится, говорил, что командир, то есть я, могу отменять собственные приказы по твоей рекомендации.

— Можешь, — согласился танк. — Но для этого нужно сначала такой приказ дать. А ты не давал.

— Тьфу! — плюнул на пол Дарий. — Совсем голову заморочил! Есть подозрение, что ты в разных случаях руководствуешься, в первую очередь, собственной выгодой и потому заявляешь то так, то этак.

— А какая же у меня может быть выгода? — удивился танк. Или сделал вид, что удивился. — Мое дело — выполнять приказы! Решать боевые задачи!

— Ладно! — махнул рукой Дарий и растер плевок подошвой. — С тобой только свяжись, мозги расплавятся… Да и вообще, о чем мы тут болтовню развели? Ехать надо! Давай, Бенедикт, прячь находку, и вперед!

— Слушаюсь, Дар!

Танк втянул манипуляторы и, словно кабина лифта, начал возноситься вдоль стенок оврага. Миновав кромку, он пролетел чуть вперед, мягко опустился на гусеницы и покатился дальше.

А Силва повернулся к Диони:

— Значит, так, Тан: вместо того, чтоб спать, изучай инструкцию.

— Приказ понял, командир, — уныло выдавил из себя Тангейзер и полез в настенный шкафчик. Извлек увесистый том и со вздохами принялся его листать.

— А с тобой так договоримся, Бенедикт, — не унимался Дарий. — Советы давать разрешаю, но в разумных пределах. Понял?

— А каковы эти разумные пределы? Какие пределы можно считать разумными? По каким критериям определять, что является разумным, а что…

— Сам соображай, — отрезал командир экипажа и победно выпятил подбородок.

Спиноза ничего не сказал, и это молчание было явно недоуменным…

«Вот так я тебя!» — удовлетворенно подумал Силва.

Прошло минут пять, а то и больше, и Тангейзер, который, судя по его виду, все это время что-то напряженно обдумывал вместо того, чтобы изучать инструкцию, повернул голову к командиру.

— Слушай, Дар… А с чего мы вообще завели разговор про парикмахеров? При чем тут парикмахеры?

Силва крякнул и произнес в пространство:

— Без комментариев…

А Спиноза, конечно же, без комментариев не обошелся, разразившись очередными рифмованными строками:

Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
Красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, —
Иначе волк их может скушать…

— И что? — с недоумением спросил Тангейзер. — Зачем ты еще и детишек с волками приплел? Тебе парикмахеров мало?

— Это концовка древней сказки «Красная Шапочка», — пояснил бронеход. — Ее мораль.

— Ну, знаю такую сказку, — Тангейзер продолжал хлопать глазами. — Мама в детстве рассказывала. Там вроде никаких парикмахеров не было…

— Человек сочиняет сказку. Вернее, пересказывает старую легенду. И в конце говорит, что именно хотел этой историей сказать. А потом эту мораль из сказки изъяли. Решили, что она не нужна. Народу сама история была интересна.

— Ну?

— Гну! — незамедлительно срифмовал Спиноза. — Неважно, зачем мы говорили о парикмахере. Главное — история интересная.

Силва громко фыркнул, но промолчал, сочтя за лучшее просто смотреть на экран. А Диони подумал-подумал, покрутил головой и уткнулся в инструкцию, пробормотав:

— Почитаю-ка… Может, вычитаю, как с тобой бороться.

— Со мной бороться — напрасный труд, — заметила удивительная боевая машина. — А коль решишься — тебе капут!

Тангейзер вжал голову в плечи и с самым что ни на есть сосредоточенным видом принялся читать инструкцию. Дарий бросил на него косой взгляд, усмехнулся и вновь перевел глаза на экран.

И не зря.

— Стой, Бенедикт! — почти тут же сдавленным голосом сказал он. — Ты видишь?