Прорыв

Некоторое время капитан переминался с ноги на ногу, раздумывая, нужно ли поделиться своими соображениями с полицией. И в конце концов решил: там работают люди не глупее него, и такое не то что могло, а просто обязано было прийти им в голову. Иначе зачем им там сидеть? Штаны протирать? Так что его монетка ничего не добавит в копилку. И вообще, как проверить, истинно ли предположение о том, что пропавшие прошли сквозь обшивку? Да, оно может быть истинным, но об этом никто никогда не узнает. Толку с того, что кто-то скажет: замкнутая сама на себя Вселенная стоит на огромной — или даже маленькой — черепахе? Возможно, и стоит — а почему бы ей и не стоять? — но это никак не увидеть. А потому — лучше помолчать. Хранить это знание в себе и ни с кем им не делиться. Молчи, скрывайся и таи предположения свои… Вот так. И только так.

Решительно кивнув, Линс Макнери еще раз одернул китель и парадным шагом вышел к Маркассе.

Если бы кто-то сказал капитану, что почти так же писал поэт Темных веков Федор Тютчев (молчи, мол, и скрывай свои думы), Макнери весьма удивился бы, потому что никогда не слышал о Тютчеве. Да, длительное пребывание среди звезд благотворно влияло на капитана, и даже рекой льющийся коньяк не мог причинить значительного вреда его мозгам…

Не успели они поговорить о погоде, как принесли завтрак — солидный, со всякими там керумийскими запеканками, очищенными квапками, сметаной, бульками в собственном соку и прочим. И, разумеется, с легким вином — для Маркассы. Макнери, конечно же, предпочел коньяк. Впрочем, он и сотрапезнице своей предложил, но та отказалась: мол, эффект может быть самый неожиданный, а тут все-таки пассажирское судно… Уговаривать женщину капитан не стал и произнес подряд целых три тоста, щедро оросив коньяком пищевод. Маркасса благодарно улыбалась и потягивала саронское белое вино урожая какого-то там давнего года.

Капитан благодушествовал — умело поджаренные бундики под коньячок шли превосходно, — но не забывал время от времени связываться с рубкой и интересоваться, как там идут дела. Нужно было показать собеседнице, что он тут не просто так, для красоты, а для того, чтобы постоянно держать руку на пульсе. И принимать меры. И так далее.

Вскоре он уже знал, что Маркасса работает в косметической компании «Нежность» и сейчас находится в отпуске, которым воспользовалась, чтобы полететь на Шавьерию. Нет, ее, в данном случае, не привлекали красоты дикой природы, и не собиралась она карабкаться на Холодную гору — седьмую по высоте вершину Межзвездного Союза, и не прельщали ее развлечения Салтовки — одного из крупнейших игровых центров этого сектора Галактики, и не стремилась она в древние подземные спиральные города автохтонов. Она хотела добраться до Шавьерии, потому что вскоре оттуда должен был уйти в некие космические глубины некий военный транспортник. С военной же техникой на борту. Маркасса не сказала, каким удивительным образом скромной служащей гесперидийской косметической компании удалось заполучить такие данные, которые явно не были предназначены для открытых источников, а капитан не стал это выяснять. Близилась Дыра, нужно было нагружаться протектором «Арарат», да и зачем ему знать то, что не имеет к нему никакого отношения. Только и спросил, прихлебывая коньяк:

— И куда же этот армейский сундук направляется?

— Да есть одно место, — вздохнув, уклончиво ответила Маркасса. — Ваши туда не летают, туда вообще просто так не полетишь… нет рейсов…

— Вот как? — удивился дальнолетчик. — Какая-то закрытая зона?

— Да, господин Макнери, — кивнула Маркасса и покрутила в пальцах фужер. — Там отбывают наказание военнослужащие.

— Ага! — тут же сообразил капитан. — Муж? И, кстати, я для вас просто Линс, если вы не забыли.

— Нет… Линс, не муж. Сын… — Маркасса вновь вздохнула и поставила недопитый фужер на стол. — Получил пять лет по триста семьдесят второй…

— Это за что?

— Отказался выполнять приказ командира… Дурацкий приказ…

— Так вы что, надеетесь попасть на военный — военный! — транспор… — Макнери осекся, вспомнив, каким образом проникла в его каюту эта женщина.

— Тем, кто приговорен к пребыванию на этой планете, запрещена всякая связь с родными, и вообще… Как они там, что они там… На каждый запрос приходит один и тот же ответ: «Военнослужащий такой-то продолжает отбывать наказание согласно приговору суда». И больше ничего. — Маркасса грустно улыбнулась и обвела рукой уставленный едой стол. — Не думаю, что им там дают хотя бы что-то из вот этого… Ну, я и решила закупить на Шавьерии побольше всего самого вкусненького и попросить, чтобы все это транспортник забрал с собой. Может, сыну ничего и не достанется, но ведь там столько таких, как он. А если кто-нибудь последует моему примеру, то и… — она замолчала и вновь слабо улыбнулась, хотя на глазах ее блеснули слезы.

Макнери откинулся в кресле и сложил руки на животе.

— Вот, значит, как… Думаете, военные согласятся? А если и согласятся, то не слопают сами в пути весь этот харч?

Маркасса взглянула на него — словно выстрелила.

— А вы бы слопали?