Прорыв

Тот козырнул и, развернувшись, направился к своему дому. Скорее даже промаршевал. Документы у него я тоже не проверил, возможно и глупость, но по виду сопляк совсем, не удивлюсь, что его с началом войны прежде срока выпустили из школы милиции и отправили участковым в родное село.

Я вернулся в машину к скучающему бойцу, и мы покатили к нужному дому. Дорогу мне участковый расписал достаточно подробно. Дом встретил нас тишиной и некоторой неприветливостью. Однако мы лихо остановились у забора, подняв клубы пыли, и пока боец, выйдя и подняв капот, изучал, что под ним есть, я, откинув защёлку калитки, тут верёвочная петля была, и пройдя на участок, направился к дому. Собаки у связного не было, это хорошо. В таких случаях собак не держат, вдруг голос подаст, если кто ночью подойдёт к дому, встретить или весточку передать. Так что собака тут совсем не в тему.

Пройдя к крыльцу, я мельком глянул за дом, там огород спускался к реке, были видны сохнущие сети и лодка, вытащенная на берег, но хозяина не имелось. Так что, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь. Ответили не сразу, но всё же прозвучал хриплый вопрос:

– Кто?

– Извините, у вас спичек нет? А то мои отсырели, прикурить нечем.

– Спичек нет, но печку затопил, уголёк имеется. Вынести?

– Можно и уголёк, – закончил я отзыв.

Всё прошло нормально, и тот правильно ответил, и я. За дверью зашумели, открывая щеколду, и дверь приоткрылась. На меня глянули пристальные глаза не такого уж старика, как мне описали, крепкий такой мужик, пусть и далеко за пятьдесят. Изучал тот меня не столько придирчиво, скорее пристально и настороженно, но и с некоторой внутренней злобой. Но пропустил меня в дом и, заведя на кухню, осведомился:

– Почему днём? Люди же всё видят. Ещё участковый этот новенький, ко всему интерес имеет. Наверняка прибежит спрашивать, кто приезжал и что хотел.

– Воды дай, горло пересохло, – буркнул я и выругался по-немецки, неожиданно и зло. Хозяин дома явно вздрогнул.

Напившись воды, при этом часть расплескал себе на грудь, я с грохотом вернул ковш на стол и зло, с некоторой усталостью, сказал:

– У нас полный провал операции. Людей, которых вчера ночью высадили с самолёта, приняли русские. Смогли разговорить их и пытались под видом наших выйти на контакт, и пароли знают, с отзывами. Хорошо, резидент у нас матёрый, всё понял. Прорвались мы, четверых потеряли, но и немало советов положили. Нам самолёт нужен, рации нет, разбита, радист убит, у резидента две пули в животе, и одна в глаз попала, ещё пятеро ранены, и двое из них серьёзно. Мы русского врача на дороге прихватили, тот сделал всё что смог, пришлось прирезать потом, но всех надо к нашим отправить срочно. Повезло, что резидент пришёл в себя, дал ваш адрес, с резервной радиостанцией. Резидент долго не выдержит, а вы должны знать, как он много значит для абвера. Уникальный агент и специалист.

– Ясно, – покивал хозяина дома, всё так же пристально меня изучая.

После чего задал несколько вопросов, на некоторые я только недоумённо пожимал плечами, говоря, что простой силовик, и это не в моей компетенции, но на часть ответил. Видимо, смог растопить ледок недоверия, так как тот стал собираться, откопал в сарае мешок с радиостанцией и антенной, мы устроились в машине и покатили к выезду из села. На окраине старик, который сидел рядом с водителем, указал в сторону. Присмотревшись, я заметил участкового. Вот оно как, нарушил приказ, следил всё-таки. Может, и получится из него какой толк.

Дальше мы попылили по дороге и свернули по полю в сторону леса. Через полчаса оказались на месте. На опушке была укрыта машина, а рядом лежало трое раненых, все в бинтах, у резидента и голова и туловище перемотаны, кровавые пятна так и выступают, раздаются стоны. Ну артисты! Ещё у двух бойцов повязки также пятнали кровью, но эти хоть ходячие, стояли на часах. Этот антураж наш фельдшер создал минут за десять, ворча на непредвиденной расход бинтов, дольше самодельные носилки рубили и вязали, на которых лежали все трое «тяжёлых раненых». А кровь взяли от невинно задавленной курицы, когда мы проезжали одну деревеньку. Хозяйка курицы тут же выскочила и начала на нас орать. Я приказал остановиться, подумал, выкупил курицу и велел фельдшеру слить кровь в ёмкость, и вот пригодилась, пропитали бинты. Даже матёрый подсыл так ничего и не понял. А бойцы, которым я подробно объяснил роль каждого, продолжали изображать побитую группу немецких диверсантов. И вопросы не задавали, надо – значит, надо. О том, что мы под видом этой самой диверсионной группы хотим захватить немецкий самолёт, они уже были в курсе, шокированы, конечно, такой наглостью, но главное, в курсе.