Прорыв из Хуфры

Когда я открыл шкафчик под скамьей и снял фальшивый пол, то услышал возбужденные крики и лошадиный топот. Я вставил магазины в оба автомата «стерлинг», повесил один на плечо и, держа другой в руках, осторожно поднялся по трапу. Трое хуза, понукая своих лошадей пронзительными криками, уже доплыли до середины лагуны. Двое стояли у бортового ограждения с винтовками наготове. Как я и ожидал, Тэрка и след простыл.

Выждав, пока погоня скроется в камышах, я подошел немного поближе и с характерным лязгающим звуком передернул затвор «стерлинга». Оба джентльмена у поручней мгновенно обернулись ко мне.

— Все в порядке, — сказал я, — только ведите себя тихо и спокойно, и я не причиню вам вреда. — Я сделал быстрый, но совершенно недвусмысленный жест, и обе винтовки полетели за борт. Потом я позвал: — Тэрк, выходите! — Но этого не стоило делать, потому что именно в этот момент он уже перелез через борт. Он сдвинул маску на затылок и произнес:

— Вот что я называю слаженной работой!

Когда он снимал акваланг, вернувшаяся погоня с шумом продралась сквозь камыши. Передовой имел такой вид, будто ему пришлось преодолеть пяток закрытых ворот. Я бросил второй «стерлинг» Тэрку, который ловко поймал его. Но в следующие же тридцать секунд мне пришлось тяжело. Один из двоих, стоявших у ограждения, что-то предостерегающе сказал по-арабски, но было уже слишком поздно. Я выпустил в передового очередь, которая снесла его с седла, и быстро повернулся ко второму. Бог знает, как второму удалось удержаться в седле, когда лошадь шарахнулась в сторону, но он сделал даже больше: успел выстрелить, держа винтовку в одной руке. Но тут в драку ввязался Тэрк и длинной очередью свалил его в камыши.

Тишина раскололась на куски, все болото ожило: тысячи птиц в смятении, сердито крича, поднялись в воздух, закрыв небо. Двое у бортового ограждения стойко ожидали смерти, не выказывая ни малейших признаков страха. Хуза оказались бойцами до конца, этого я не ожидал. Один из них опустил руку и потянулся к рукоятке ножа, висевшего у него на поясе, но Тэрк тут же подскочил к нему и стукнул его стволом «стерлинга» по почерневшим зубам.

— Осторожно! — закричал он, немедленно превратившись снова в морского пехотинца. Он дернул стволом автомата вверх, и они послушно снова подняли руки.

— Ну и что теперь? — спросил я.

— А Бог знает! Как у вас с арабским?

— Три слова.

— Но вы говорите по-французски, верно?

— Немного.

— Попробуйте побеседовать с ними. Большинство алжирцев, с которыми я имел дело, могли хоть немного изъясняться по-французски.

Как всегда, он оказался прав. Я повернулся к ним и сказал по-французски:

— Первый из вас, кто хоть шевельнется, умрет.

Реакция последовала тут же.

— Отлично, просто отлично, — одобрил Тэрк. — А теперь передайте им, чтобы они раздевались — догола.

Они делали это неохотно, пока их не взбодрили ударом дула «стерлинга» под ребра. Через пару минут они все стояли голые, как в момент своего рождения, держась за поручни, широко раздвинув ноги.

— Очень хорошо, — кивнул Тэрк. — Ничто так не охлаждает пыл, как сознание того, что твои гениталии болтаются у всех на виду. Этому китайцы научили нас в Корее. А вот теперь спросите их, зачем те двое увезли нашу герцогиню.

Вот теперь они были готовы отвечать на вопросы, по крайней мере тот, что повыше, неприятный тип с лицом, наполовину покрытым язвами от какой-то болезни. И, начав говорить, он не мог остановиться.

Все оказалось так плохо, что хуже не бывает. Тэрк все понял по выражению моего лица, прежде чем я начал переводить.

— Они забрали ее в Зарзу и заявились сюда по приказу полковника Талеба, потому что вчера получили определенную информацию.

— Ах, негодяй Омар! — Тэрк в сердцах стукнул кулаком по балке. — Иисусе, я же знал, что нам следовало задержать его. А теперь все наше дело разлетелось на куски из-за ее любви к ближнему. — Он в гневе топнул ногой. — А Талеб! Какой черт принес его сюда вовремя? Это же просто невозможно. Еще позапрошлой ночью он сидел на острове Ивиса.

— От Ивисы до Барселоны пятьдесят пять минут лета, — ответил я ему. — Вам это известно, и Бог знает, сколько прямых рейсов в день есть прямо в Алжир. Два часа лета на «Каравелле» — вот и все.

Стало немного потише, и небо уже очистилось от стай галдящих птиц. Я ждал, что он скажет. И он сказал:

— Отлично. Мы взяли то, за чем сюда ехали, и никак не можем ей помочь. Согласны с этим?

— Не думаю, что у нас есть хоть какие-то шансы. Он, скорее всего, взял с собой войска и полицию. Да еще здесь кругом полно бандитов таких, как вот эти.

— Хорошо, — кивнул он. — Давайте выбираться отсюда. Можете сказать этим двум, чтобы проваливали, они нам больше не страшны.

Он прошел в рубку и запустил двигатели.