Прорыв на Донбасс

— Дай сюда! — Гудериан почти силой вырвал гарнитуру из рук солдата. И в самом деле, на всех волнах был слышен вой, мяуканье и дикий хохот. Собираясь отдать приказание о том, чтобы ему сюда на холм поскорее протянули телефонную линию, Гудериан обернулся назад, и похолодел. На позициях его артиллерии творился ад. Восемь странных аппаратов с винтами расположенными сверху, а не спереди, как у обычных самолетов, утюжили эти позиции, как заправские штурмовики. Были видны трассы русских эресов, цветы разрывов, и разбегающиеся во все стороны фигурки солдат. Серые шинели на белом снегу очень хорошо видны, и фигурки падали одна за другой, усеивая собой русскую степь. А прямо с тыла на генерала летели еще два таких же аппарата. Еще два нацелились на остановившиеся у подножья кургана штабные автобусы и грузовики. Бронетранспортер стоял к ним кормой, его пулемет был повернут совсем в другую сторону.

Выглянувший было из кабины на крик генерала водитель, немедленно метнулся обратно. Но было уже поздно. Гудериан, будто повинуясь какому-то наитию, бросился на землю. Он слышал, как забарабанили по броне пули, как страшно закричал раненый Курт. Потом вокруг поднялся настоящий ураган.

Когда "Быстроходный Гейнц" поднял голову, то понял, что все уже кончено — вокруг него полукругом стояли русские осназовцы в своих белых зимних маскировочных балахонах. Руки генералу без особых церемоний стянули за спиной, из кобуры вытащили парабеллум. Когда Гудериану позволили встать, он огляделся. Чадно дымил подожженный Ханомаг. Рядом, на испятнанном кровью снегу, лежал верный Курт. Мертвый водитель скрючился за рулем, как же его звали, кажется Фриц. Русские пули с легкостью пробили немецкую броню. А под холмом, среди горящих машин, такие вооруженные до зубов русские, как баранов, сгоняли в кучу его штабных. Штаб кампфгруппы был уничтожен еще до начала сражения. Его ошибка — искать себе удобный НП в стороне от войск.

А там внизу, в метельной степи разыгрывалась трагедия. Ему позволили стоять и смотреть, как русские, прикинувшиеся невинными овечками, сбросили овечью шкуру, и устроили его дивизиям кровавую бойню. И именно он, Гудериан, завел своих солдат в эту западню. Такого позора он не мог пережить. Если бы у него не забрали пистолет, Гудериан бы непременно застрелился, здесь и сейчас. Но пистолет у него был отобран, так что чашу позора предстояло испить до конца.

— Смотри, — на ломанном немецком языке сказал ему один из русских, скорее всего командир, силой повернув его голову в сторону поля битвы, — Смотри и запоминай! — Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!

16 января 1942 года. 13:15. Северная Таврия. окрестности пос. Чаплинка.

Командир танкового батальона майор Деревянко.

Прижимаю ларингофоны к горлу и произношу, — Я, "Первый", немецкие трубачи нейтрализованы, концерт начинается! — Меня слышат все, и танкисты в Т-34 и КВ, и морские пехотинцы в БМП-3Ф.

У морпехов сегодня особо ответственная задача. Только они на скорости в 50 км/ч могут охватить фланги гитлеровского соединения, и поставить его ядро под перекрестный огонь своих пушек. Преимущество в скорости должно сыграть свою роль.

Пока я смотрел, как поднимая вихри снежной пыли рвут вперед БМПэшки, наводчики открыли огонь по центру немецкого строя. Оперенные бронебойные снаряды с вольфрам-керамическим сердечником, для немецких "четверок" — безумная роскошь. Поэтому в ход пошли учебные болванки из того комплекта, который мы рассчитывали потратить на тренировки сирийских коллег. Точно такие же Лаврентий Палыч обещал нам изготовить на советских заводах. И болванка запросто срывает с немецких танков башню, или проламывает лобовой лист. А супер-пупер боеприпасы дождутся первых "Тигров".

Один за другим в центре немецкого строя вспыхивают немецкие танки. Огонь с двух тысяч метров — это в нынешнее время что-то запредельное. Но, двухплоскостная стабилизация орудия, хорошая оптика, лазерный дальномер, и баллистический вычислитель, дают нам возможность не мазать по серым коробкам с крестами на броне. Всю жизнь мечтал об этом. Конечно, лучше всего сейчас наводчикам, которые с азартом бьют это зверье, но и мой командирский глаз радует эта картина.

Всего минута, и средние танки у немцев кончились, совсем. Осталось только полсотни горящих гробов. Тем более, что КВ и Т-34 сблизились с "чехами" на полкилометра, и тоже открыли огонь. В лоб ни один из советских танков 37-мм пушка "чеха" не берет. А вот 76-мм бронебойный снаряд КВ и Т-34 на этой дистанции пробивает броню "мыльницы" от ЧКД.

Там вспыхнули первые костры. Но их пока меньше, чем у нас, поскольку единственным дальномерно-вычислительным инструментом в танках того времени служит глаз командира экипажа, да и стрелять приходится с коротких остановок. Но пока еще не подбит ни один советский танк, а вот замерших неподвижно со сбитой гусеницей или окутавшихся рыжим пламенем PzKpfw 38(t) — хоть отбавляй.