Прорыв выживших. Враждебные земли

Прибывшие достаточно оперативно брали под контроль местность. Не искали кого-то конкретно, а выполняли стандартную обязательную процедуру. Наконец шестеро автоматчиков определились с позициями. Оставшиеся двое, явно старшие в группе, долго осматривали развалины, пока, наконец, не остановились возле угла бывшего лагерного забора, метрах в тридцати от Митькиного укрытия.

– Ты думаешь, ака, здесь кто-то есть? – по-таджикски спросил огромный бородатый мужчина невысокого крепыша.

– Не знаю. Мне важнее, не есть ли кто-нибудь тут сейчас, а бывает ли вообще.

– Никаких следов. Сам видишь. Если тут кто бывал, осталось бы хоть что-то. Люди не умеют не оставлять следов.

– Здесь никто не живет. Это факт. Но…

– По той логике, что ты мне излагал, надо ехать в Пасруд или Чоре.

– Сам понимаешь, что это невозможно. Кое-кто просто мечтает увидеть меня на своей земле.

– Значит, надо ехать без тебя.

– А вот это не годится! Если я прав, то без меня там делать нечего. Одно неверное слово, и вместо союзников получим врагов… Или, скорее, трупы своих людей. Здесь единственное место, куда можно подъехать с нашей территории.

– Тебе виднее, великий умелец. Так или иначе, но здесь пусто. Все разграблено лет пять назад, а то и больше.

Разговор настолько заинтересовал Митьку, что он чуть не высунулся из своего укрытия, опомнившись в последний момент. В словах таджиков крылась какая-то важная мысль, важная для всего Лагеря, но какая…

– Ладно, – произнес невысокий, – вверх не пойдем. Если я прав – это слишком опасно. А если нет – бессмысленно. Впустую съездили.

– Не совсем впустую. Теперь знаем, что здесь делать нечего…

Собеседники отправились к машинам. Вслед за начальством туда начали стягиваться автоматчики. Через десять минут рокот моторов затих внизу.

– Дмитри Хорхе.

– Здесь.

– Ты как?

– Нормально.

– Отходим.

– Две минуты.

Лучший и единственный лингвист Лагеря, старательно вспоминая каждое слово, записывал в блокнот патрульного подслушанный разговор. Записывал на таджикском, боясь потерять при переводе даже намек на интонацию…

Окрестности Новосибирска, Заимка Владимир Пчелинцев

– Списки готовы? – уточнил Пчелинцев. – Скидок на нехватку времени не принимаю. До хрена его было.

– Тогда, значит, готовы, – задумчиво почесал затылок Сундуков. – Раз отмазаться не вышло. Набросали тут кое-что. Все добровольцы, как положено.

Полковник взял тщательно расчерченный лист, выуженный майором из планшета. Вчитался…

– Майор, да вы что, в конец все трое охренели?

– А что не так? – не понял причин командирского возмущения Урусов. – Как и прикидывали, по десять человеческих рыл. По четыре «кардана» на группу, толковый «связюк», остальные стрелки. И батька-атаман впереди всех на лихом коне.

– Атаманы, млять…. – скомкал список Пчелинцев и запустил его в мусорный ящик, стоящий у входа. – На лихом коне…

– Товарищ полковник, в самом деле! – решил принять удар на себя Соловьев. – Вы же сами команду дали: «Отобрать лучших!»

Полковник с нескрываемым презрением посмотрел на него.

– Вот гляжу я на вас, товарищ лейтенант, и думаю. Вроде бы взрослый человек, в армии который год, а приказы дословно понимаете…

– Ну, так ведь… – растерянно протянул Соловьев.

– Эх, ты, надежда российской химии… Вы же меня с голым задом оставить решили, обалдуи!

Офицеры переглянулись, не зная, что и сказать. Вроде как прямой и недвусмысленный приказ был. Они и отобрали….

– Короче! Доставайте блокноты и записывайте! У кого нету – запоминайте! – Пчелинцев начал ходить по своему кабинету взад-вперед.

– Так, из «карданов» берите кого угодно, тут уж на ваше усмотрение! Да, кроме Гогена, мне Безручков самому пригодится…

– Михайлова не возьму! – тут же вскинулся Урусов. – Я этого придурка на первом перегоне из кабины выкину на фиг. И пристрелю для спасения генофонда.

– Герман идти хочет, – отозвался Соловьев, – он ко мне просился, если что.

– Во, на Ваньку согласен!

Пчелинцев остановился точно посредине кабинета.

– Так, идея была неудачная. Вы как обычно все в цирк превратите. Со мной в роли коверного. Птиц, через час зайдешь, дам список тех, кого не отдам ни в коем разе. Понял?

– Так точно, товарищ полковник! – козырнул лейтенант.

– Вот и хорошо, что так точно, – устало ответил полковник. – Только ровно через час, не раньше. Все, свободны!

Хлопнула дверь за старшими. Ушли ребята. А ты, полковник, сиди и думай, кого можно отпускать, а кто загнется… А без кого ты сам, товарищ полковник, взвоешь на безликую Луну серым волком…

Таджикистан, Фанские горы, вершина Большая Ганза Алексей Верин

Вмешиваться не пришлось: дети сработали по высшему разряду. С крика «Держи!» до извлечения клиента из трещины прошло не больше десяти минут. В довоенные времена такой результат сделал бы честь «мастерской» группе. Здесь это так, норма для двенадцатилетних детей…