Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

Вскоре раздались два выстрела и следом взрывы. Архипов вернулся и доложил, что вывернул снарядами рельс и раскидал шпалы.

– Воронка метров пять.

– Снарядов много у тебя осталось.

– Тридцать две штуки.

– Ну, и у меня примерно столько же. Сильно не размахнешься.

Танкисты жили богаче. На «тридцатьчетверку» с исправным орудием загрузили боезапас с поврежденной машины. Всего около сотни осколочно-фугасных и бронебойных снарядов.

– На вас вся надежда, – оглядев «тридцатьчетверку», усмехнулся Авдеев. – Любую атаку отобьете.

– А что, пусть только сунутся, – улыбался во весь рот рыжеволосый младший лейтенант, командир машины. И, не удержавшись, похвалился: – Это мы в тендер снаряд вложили. Жаль, что не подожгли.

– Подожжешь еще. Рыжие, они бедовые. Хоть в бою, хоть насчет девок.

Рыжий командир заулыбался еще шире. Было ему лет восемнадцать. Повоевать он немного успел, а насчет девок, вряд ли. Мальчишкой в училище поступил.

Глава 6. Держать переезд. Гибель друга

Спокойный и тихий выдался вечер. Кто-то из хозяйственных бойцов сварил в двух ведрах картошку с консервами. Ужинали, наблюдая, как на запад идут тройки наших бомбардировщиков СБ-2. Насчитали восемнадцать двухмоторных машин и с десяток истребителей сопровождения. Отложив ложки, вслушивались в гул груженных под завязку самолетов.

– Тонны по две бомб несут, – предположил Манихин.

Стрелок-радист Леша Савин, хорошо разбиравшийся в технике, поправил его.

– Грузоподъемность тысяча шестьсот килограммов. Ну и этого хватит, чтобы хорошо врезать.

– Истребителей сопровождения маловато, – заявил Матвей Колесник.

– Ничего, отобьются.

Один из танкистов, встав в рост, размахивал шлемом и выкрикивал:

– Вложите гадам по полной!

Судя по голосу, он был крепко на взводе. Начали праздновать! Захватив с собой рыжего командира «тридцатьчетверки», Чистяков обошел с ним позиции. Выпивши были почти все, но сержант-танкист и один из десантников, возрастом постарше, хлебнули больше, чем надо.

К счастью, запасы спирта и трофейного рома уже заканчивались. Боец-десантник угомонился и отправился спать, а танкист бил себя в грудь кулаком и кричал:

– Мне что, выпить нельзя? Я полтора года в этом железном гробу отвоевал. Горел, аж кости сквозь мясо видны были. Имею право!

– Имеешь, – не стал заводить канитель Чистяков. – Попей водички и ложись отдыхать.

– Может, я товарищей еще хочу помянуть. Водка есть, старлей?

Младший лейтенант, командир танка, приказал:

– Геннадий, иди спать. Не развращай мне тут молодежь.

Оправдываясь, объяснял Чистякову:

– Парень неплохой. Смелый, наводчик хороший. Сегодня его «тридцатьчетверка» сгорела. Он да механик выбрались. Механик весь обожженный, в тыл отправили.

– Ночью нас, как курят, передушат, если все так поминки справлять будут, – сказал старший лейтенант. – Твой хороший парень без задних ног дрыхнуть будет, а кому-то вместо него всю ночь на посту стоять. Вылить остатки спирта и проверить посты.

Остальные танкисты угомонили сержанта, а Чистяков приказал выдвинуть «тридцатьчетверку» с неисправной башней на триста метров западнее разъезда. Младший лейтенант, командир машины, помялся. Дежурить ночью одному на дороге ему не очень хотелось. Тем более башня не вращалась, и оба пулемета имели ограниченный сектор обстрела.

– Может, мою машину в охранение поставим? – предложил командир второй «тридцатьчетверки». – В случае чего я могу из пушки врезать. Снарядов хватает.

– Твоя пушка здесь, на разъезде нужна. А ты, герой с дырявой пушкой, будешь связываться по рации с моей самоходкой. Пропустишь время, пеняй на себя. Один нажрался, второй боится один ночью дежурить.

– Я не боюсь, – обиделся младший лейтенант.

– А если не боишься, вытащишь на броню оба пулемета, вот тебе круговой обстрел. Гранаты есть?

– Так точно.

– Попробуй только засни!

– Честное слово, товарищ комбат…

– Я не комбат, а командир батареи. Двигай вперед.

Позже, обходя вместе со взводным Олегом Пуховым посты, Чистяков признался парню:

– Душа у меня неспокойная. Мало того, что в немецком тылу сидим, да еще переезд держим. Всего можно ожидать ночью.

– На меня можете надеяться, – уверенно заявил десантник. – Я всю ночь дежурить буду. Водку почти не пил, так что на сон не тянет.

– Тебя мать как в детстве называла? Олежка?

– Да, Олежка. Откуда вы это знаете?

– Тебе годов-то сколько?

– Девятнадцать… в ноябре исполнится.

– Ладно, иди к своим ребятам, Олежка.

На ночь обе самоходные установки и танк Чистяков приказал выгнать из капониров, чтобы обеспечить свободу маневра. Степану Авдееву приказал держать под прицелом северную часть железнодорожного полотна.

Свою машину развернул стволом на юг, в направлении Равы-Русской, откуда мог появиться бронепоезд. Часа в два ночи прикорнул, предупредив Авдеева и своего наводчика Хлебникова.

– В случае чего, сразу будите. Может, посплю хоть пару часов.

Но поспать в эту ночь старшему лейтенанту Чистякову не удалось.