Прорывая мрак времён

Эйшем — спасатель, с группой быстрого реагирования, обследовал территорию. Нашёл невдалеке от обломков, пока остальные разгребали, точнее, собирали части лайнера и пассажиров. В больнице дневал и ночевал возле койки. От него веяло порядочностью, добротой. Когда разлепляла веки, всегда встречалась с тёплым взглядом кофейных глаз. Высокий, светловолосый молодой мужчина — не больше тридцати. С открытой улыбкой, приятным голосом. В общем, прониклась симпатией и благодарностью, а вскоре, доверилась. Рассказала о себе, когда уже не было выбора. В телике с назойливым постоянством мелькали репортажи об аварии. Однажды, фото с неопознанной единственной выжившей чартерного рейса «Севилья — Копенгаген» дотошные журналюги сравнили с пропавшей Катей Выходцевой из Ростова.

Эйшем не осуждал, не смотрел, как на чокнутую, не требовал показать способности — без лишних слов помог сбежать. Выхаживал, ведь ещё полностью не восстановилась. Кости срослись, а вот кровавая корка с тела сходила медленно. Удивительно, шрамы после убийства насильниками и авиакатастрофы остались — напоминание о жизни и смерти. Зато волосы отросли, чуть ли не за неделю. И радовало, и огорчало. Тёмные волны, струившиеся по плечам, напоминали — последний насильник ещё жив!

Эйшем был любезен — купил краску и осветлил.

Отношения зашли дальше дружеских, но неспешно. Чего только стоило позволить к себе прикасаться — трясло как умалишённую. Решилась спонтанно, когда прониклась нежностью Эйша. Он не торопил — понимал… Сказать, что больно — нельзя. Терпимо… Откуда семнадцатилетней девчонке знать, как должно быть? Закомплексованная, неуверенная, неумелая — по сути девственница. Смущалась, краснела, лежала холодная словно бревно, закусывая губы. Но Эйш ласковый, терпеливый, заботливый, научил расслабляться. Вскоре чувства приблизились к приятным.

Только… Мнимое счастье и затишье длилось недолго. Когда Эйша растерзал очередной охотник — испуганно дала деру. Не могла видеть раскромсанного близкого человека, ведь знала, по чьей вине умер, к тому же первая встреча с ламией тоже закончилась плачевно.

Очередной удар. Привязанность как рукой сняло — вмиг очерствела. С тех пор, больше никому не позволяла… Знакомства, конечно, случались, но без интима. Хотя, это не спасало тех, с кем общалась. Их всё равно методично истребляли.

Чувства, рождаемые прикосновениями Варгра, не объяснить. Не лезут ни в какие рамки. Вспыхивала будто спичка. Сердце выдавало с потрохами — бешеным ритмом, гулкими ударами. Тело предательски льнуло к рукам оборотня, как само собой разумеющееся — он приласкает, успокоит. Хотелось подобно кошке потянуться и приластиться — хозяин не обидит своего котёнка! Маразм за гранью реальности. Разум отключался напрочь. Вот и сейчас! Бесстыдно прижимается к Варгру, будто знакомы сто лет — лучшие друзья и даже любовники. От запаха дуреет в прямом смысле. Напоминает аромат свежих белых грибов, как на родине… Высокая трава, устилающая землю многоцветием и покачивающаяся от дуновения ветра. Синее небо в редких и светлых, словно вата, облаках. Солнце — ласковое, прогревающее до сердца. Голова окончательно идёт кругом…

С трудом разлепив веки, Катя встряхивает головой, прогоняя воспоминания. Оторваться от оборотня, равносильно смерти. Вот же дура! Выходцева старательно возвращается в жестокий мир. Это Варгр виноват.

Использовал чары? Наверное, ведь невозможно сказать «нет» — желание чудовищное. Ощущаешь себя магнитом. Упираешься, но всё равно тянет.

Зря попросила отвезти, поддержала девичье «а почему бы и нет». На такси было бы куда спокойнее и безопасней. Хотя бы для нервов.

Байк сворачивает с центральной дороги на второстепенную и останавливается возле огромного магазина с яркими рекламными вывесками. Супермаркет…

Катя, собрав остатки воли в кулак, разжимает пальцы и слезает с мотоцикла.

— Спасибо, — облизывает пересохшие губы и, не зная куда деть руки, засовывает в карманы куртки.

Варгр глядит с робкой надеждой и даже опаской:

— Тебя подождать? — звучит несмело и тихо.

Выходцева решительно качает головой:

— Нет! — голос удивительно твёрдый с властными нотками.

В дьявольских глазах мелькает сожаление:

— Пока… — Байк, взревев, срывается с места. Катя рвано выдыхает, смотря вслед удаляющемуся оборотню. Чёрт! Да что же это такое? Как кто-то может вызывать настолько сильные чувства? Бред. Это не может случиться с ней… Кошка… Она, как говорится, гуляет сама по себе. К тому же оборотень, то есть — волко-медведь. Кошка и… Какая гадость. Нет, точно бред! По телу несутся ледяные мурашки. Их сменяют теплые волны. Щёки горят, ноги не желают двигаться. Ощущение сродни попаданию в жаровню.

Эх, жаль, что пёсик влюблён в альву… В душе хаос, в голове полный бардак.

Брр, сейчас не до чувств, а чуть позже, надо разложить по полочкам случившееся. И вообще понять, какого чёрта занесло на Север? Ответ не приходит…