Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда

Конечно, этого и следовало ожидать, ведь почти 80 процентов российских миллиардеров сколотили свои состояния в сырьевых отраслях промышленности, в частности нефтяной и газовой. В этих секторах успех всецело зависит от государственной поддержки, и, если относиться к своим покровителям правильно, можно сохранять выгодные контакты на протяжении долгих лет. Однако за рамками нефтяной и газовой отраслей Россия генерирует в лучшем случае очень скромные богатства. Поэтому прямо за миллиардерами тут зияет дыра – это место для отсутствующего в этой стране класса очень богатых людей. Занимая второе место в мире по числу миллиардеров, страна вообще не входит в список Boston Consulting Group, включающий пятнадцать государств с наибольшим количеством миллионеров. Китай, третий в мире по миллиардерам, третий и по миллионерам; в этой стране их 1,1 миллиона. В Испании, номер пятнадцать в списке BCG, 260 тысяч миллионеров; стало быть, в России, которая в него не вошла, их значительно меньше. Такое отсутствие середины – в определенной мере следствие способа создания богатства в России после падения коммунизма. В здешнем перечне миллиардеров очень мало динамичных предпринимателей, если таковые вообще имеются, и большинство из них переместились в этот список из той группы олигархов, которые во времена ельцинских «распродаж» скупали крупные государственные компании за бесценок.

Многие сторонние инвесторы пытаются выиграть в инвестиционной игре в России, исключительно наблюдая за крупнейшими олигархами. Они стараются выяснить, сколько нефтяных денег в чьи карманы течет, а затем ставят на олигархов, замеченных в наиболее тесных связях с нынешними властями. В одном из своих обращений к клиентам, опубликованном в 2011 году, крупный американский банк представил анализ, куда в России идет «рента» (пренебрежительное жаргонное название монопольной прибыли), то есть сколько возвращается населению, сколько направляется обратно в экономику и сколько «прибирают к рукам олигархи». В конце обращения банк советует клиентам «держаться олигархов, наиболее преуспевших в получении доступа к рентным потокам», и предлагает на выбор несколько компаний, на которые, по его мнению, стоит обратить особое внимание.

Это классическая ошибка развивающихся рынков: на первый взгляд, данный подход кажется разумным использованием инсайдерской информации, но он очень рискованный, ибо, как только меняется политическая система – а это может произойти в любой момент, – выбранный вами олигарх буквально в одночасье может остаться у разбитого корыта. Мы уже не раз становились свидетелями того, как подобное случалось с инвесторами, которые слишком смело ставили на олигархов и компании, имевшие тесные связи с сильными лидерами, например Таксином Чинаватом из Таиланда (свергнут в 2006 году в результате переворота) или египетским Хосни Мубараком (свергнут в результате народных восстаний 2011 года).

Но больше всего сегодня меня поражает не то, что происходит в России, а то, чего там не происходит. Одно из самых вопиющих различий между Европой и Россией – это современная банковская система, которой в России, по сути, нет. В здешней банковской системе доминирует один крупный банк, а поскольку очень немногие россияне инвестируют у себя на родине, получить кредит какого-либо типа тут довольно трудно. Ипотечный рынок практически отсутствует; на его долю приходится всего около трех процентов от ВВП, самый низкий показатель среди развивающихся стран. Поэтому при покупке дома россияне расплачиваются наличными. Здешние малые предприятия платят по коммерческим кредитам процентную ставку в 15–20 процентов. Россияне очень мало занимают деньги в банках: общий объем кредитов как доля от ВВП тут приблизительно такой же, как в значительно более бедных странах, например в Египте. Здешний финансовый сектор вообще больше напоминает соответствующие сектора приграничных рынков вроде Нигерии, нежели крупной развивающейся страны.

В преддверии кризиса 2008 года российские компании начали массово обращаться за кредитами в иностранные банки. Кремль же практически пребывал в неведении о том, что многие российские корпорации по уши увязли в долгах. Даже одной из крупнейших государственных нефтяных компаний страны пришлось брать заем у китайских государственных банков – под залог будущих поставок нефти. У государственных компаний второго эшелона проблемы были еще крупнее, а когда кризис начал набирать силу, иностранные кредиторы и инвесторы поспешили поскорее убраться с российского рынка. В итоге Россия стала единственной крупной страной мира, которая, чтобы остановить отток капитала и не допустить обвала рубля, во время Великой рецессии была вынуждена пойти на повышение процентных ставок: ставки по краткосрочным кредитам в пиковый момент подскочили с 6 до 29 процентов.