Просчет невидимки

– Ну, ты тоже не сравнивай, – усмехнулся Карев. – Я в свои годы могу найти и помоложе, и посимпатичнее бабенку. А Никифоров сам не мальчик и не красавчик. Ему любая в радость, если желание еще есть. Мог и позариться. У него что, выбор есть?

Глава 6

Василий Степанович Никифоров свернул с улицы во двор и пошел медленнее, внимательно глядя себе под ноги. Часы показывали половину третьего ночи, но на улице еще можно было встретить людей. Здесь, если идти напрямик, можно выйти сразу на свою улицу. Там, в глубине двора, стоят остатки какой-то стены с небольшой аркой двери. Двери, конечно, давно уже нет, лет, может, сто, а вот красная кирпичная стена все еще на месте. Ее пытались разбить местные, как Никифорову однажды рассказывали, но раствор был такой, что кололся кирпич, но отодрать хоть один от кладки не удавалось.

Черт, какой идиот завалил проход! Никифоров постоял в темноте, глядя на старые доски, которые кто-то навалил с противоположной стороны стены. Значит, придется делать крюк. Испытывая недовольство, инженер сплюнул и пошел вдоль стены, помня, что слева будет короче. Начало вьюжить, под ногами мело снегом, задувало в лицо. Подняв воротник пальто, Никифоров дошел до края стены и остановился. Какие-то невнятные голоса бубнили совсем рядом. Через слово слышался мат. Никифоров стоял и ждал, думая, как ему быть. Наконец сквозь ветер он расслышал скрип неуверенных шагов. Голоса удалялись. «Черт, только этого не хватало, – подумал инженер, высунув голову из-за угла. – Кажется, никого». Стараясь держаться левой стороны улицы, где дома защищали от ветра, он дошел до своего дома. Пустынная улица, поземка. Даже машин не видно. Инженер некстати вспомнил Каплунову, как она повисла на нем после тихого глубокого стона. Как он сумел надеть на нее рейтузы и усадить за стол, положив ее голову на руки. Главное, чтобы не упала. «Надеюсь, что не упала», – подумал он и, с трудом преодолев порыв ветра, открыл дверь в подъезд.

Взбежав по лестнице на второй этаж, Никифоров подошел к своей двери, сунул ключ в замочную скважину, но дверь тут же распахнулась, и сильные руки втащили его в темную прихожую. Инженер вскрикнул было, но его рот зажала чья-то рука. Мысленно проклиная себя за необдуманные поступки, пытаясь вырваться, потому что из-за руки, зажимавшей рот, ему было нечем дышать. Неужели эта дура, неужели она… Зря я связался с этой Елизаветой!

Никифоров сидел в одной рубашке посреди комнаты на табурете. Оперативники в гражданской одежде обыскивали квартиру, один из них тщательно прощупывал пальто и пиджак инженера, пытаясь найти что-то под подкладкой, в воротнике, рукавах. Лейтенант НКВД в форме сидел на краешке стола и покачивал носком сапога.

– Еще раз повторяю, гражданин Никифоров. Если вы добровольно выдадите следствию вещи и материалы, подтверждающие вашу связь с вражеской разведкой, то это учтется правосудием и может значительно уменьшить срок заключения. Будем предъявлять?

– Это сумасшествие какое-то, – пожал плечами инженер. – Я не понимаю, что происходит, что вы ищете, какая вражеская разведка? Я инженер, советский инженер, а вы из меня врага народа делаете!

– Ты что, инженер? – Лейтенант спустил ногу со стола и подошел к Никифорову. – Ты что только что сказал? Ты кого назвал сумасшедшим, вражина? Да я тебя за такие слова…

Ударить Никифорова лейтенант не успел. Дверь квартиры распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошли Карев и Шелестов. Лейтенант вытянулся и доложил:

– Товарищ майор, ведется допрос задержанного Никифорова и проводится обыск.

Карев отмахнулся, прошел в середину комнаты, взял свободный стул и уселся напротив инженера. Шелестов, сложив руки на груди, присел на край стола. Никифоров недоуменно смотрел на вошедших, особенно на Шелестова. То, что другой, который сидит напротив, это какой-то начальник из НКВД, он понял, а вот Шелестов, этот инженер из Москвы, который недавно прибыл в командировку, его удивил.

– Вот что, Никифоров, не будем ходить вокруг да около, – хмуро заявил Карев. – Чем вы отравили гражданку Каплунову после того, как вступили с ней в половую связь в секретной комнате, куда вход посторонним категорически запрещен?

– Да вы что? – вспыхнул Никифоров. – Да чтобы я с этой клячей да в какие-то связи вступал? Вы что, считаете, что я извращенец?

– Нет, хуже. Мы считаем, что вы враг, завербованный немецким шпионом, враг, который добывал копии секретных материалов из конструкторского бюро. Предъявите нам добровольно фотоаппарат, которым вы делали снимки, назовите средство, которым отравили Каплунову, и расскажите способы передачи материалов вражескому шпиону. Время идет, и каждая лишняя минута играет против вас, Никифоров.

– И не надо делать большие глаза, Никифоров, – строго сказал Шелестов. – Я видел, как вы входили вечером в «библиотеку», когда многие сотрудники разошлись по домам. Я прекрасно слышал, чем вы там занимались. Зачем вы отравили Каплунову? Хотели обрубить концы, убрать свидетеля? Она вам помогала фотографировать материалы или вы ее усыпляли и все делали сами без ее ведома?