Проша

Сеня рассуждала приблизительно таким образом: не все ли равно, кто зовется главой семьи — бабушка, папа, мама… Было бы хорошо и хоть иногда — весело. Она так и расцветала, когда кто-нибудь начинал шутить, балагурить, а другой подхватывал… и начиналось! Шутки, смех, счастливые мамины глаза, дедушка, срывающий с вешалки дамскую шляпку и начинавший представлять в лицах одну из знакомых дам… Ах, как Сеня любила такие моменты! Тогда она начинала догадываться, что наверное семьи бывают разные и не во всех заведено, как у них, что в доме может быть свое особое настроение, как у каждого — свое выражение лица. Где-то — мир и покой, где-то — смех и веселье, звенящая неугомонная жизнь… А где-то — вот такой мрак как у них, когда вечно все недовольны и обвиняют друг друга во всех смертных грехах. Нет, она понимала, что гнездится этот мрачный настрой в маме с бабушкой. Точнее все-таки в бабе Инне, потому что мама иногда старалась обернуть все в шутку, разрядить обстановку, но скоро сдавалась, подхваченная мощным течением Угрюм-реки, в водоворотах которой тонула её семья. И истоком этой гиблой реки была баба Инна.

Конечно, Сеня не понимала ещё всех тонкостей во взаимоотношениях взрослых. Умом не понимала, но интуитивно все чувствовала. Она знала, что её близкие — добрые, хорошие люди, но едва они соберутся вместе — пиши пропало! Заедают друг друга до полусмерти!

И втайне она мечтала, что когда вырастет, у неё будет дружная большая семья, где не будет ругани и вечных ссор, где никто не будет ни в чем обвинять друг друга, а каждого будет поджидать в доме теплый защищающий круг — круг любви! Она мечтала, что у неё будут дети — много детей, а мама Леля, их бабушка, будет нянчить их, петь им песенки и ещё вязать — это непременно, это обязательно! Что ещё будет в её семье? О, конечно, всякое, самое разное! Она и сама толком не знала — что. Почему-то не хотелось вдаваться в подробности. Потому что тогда неминуемо возникнет вопрос, на который нужно ответить. Вопрос: КАК этого достигнуть. Как добиться того, чтобы дом согрела любовь…

Перед этим вопросом она пасовала. Потому что, не знала — как. Ей хотелось только, чтобы в её семье жили и дед, и папа, и мама, и бабушка жили долго-долго… Только бабушка перестала бы вечно хмуриться, а папа хлопать дверью, выбегая из комнаты. Но для этого должно было совершиться чудо! И Сеня его ждала.

Сеня бы сбилась со счета, если б стала перечислять, чего не должно быть в её добром доме. Но он будет. Обязательно! А иначе никак нельзя. И все, что необходимо для дома, для уюта и для любви, — о, это она придумает! Конечно, придумает и продумает во всех деталях. Но это будет потом, когда она станет взрослой. А пока… пока ей нужно отстраниться от всего, что происходит в семье. Не обращать на это внимания. Жить в своем мире, а в семье — понарошку, потому что её жизнь начнется потом.

Вот и сейчас, намазывая хлеб маслом, Сеня задумалась. Из этого отрешенного состояния её вывели гневные причитания бабы Инны.

— Ну что они себе думают? День, считай, потерян! Уже двенадцать почти, а так ничего и не сделано!

— Мам, а что ты хотела? — проронила мама Леля, задумчиво глядя в сад.

— Да мало ли… Я просила Колю чердак разобрать — нужно сложить туда кое-какие вещи хозяйские. Дров нет — в лес надо сходить.

— Мама, какие дрова? Теплынь! Вчера натопили, чтобы дом после зимы прогрелся, но при такой погоде топить каждый день — это глупо. Двадцать пять градусов в тени — посмотри на термометр!

— Леля, это ведь май — земля не прогрелась! И потом детские комнаты на северной стороне — там же сырость… Нет, надо топить!

Леля не стала спорить и только пожала плечами. Но боевой дух в бабушке ещё не угас.

— Ну, где твой муж? Я ведь просила купить только самое необходимое. До станции — минут двадцать от силы. А их нет уже больше двух часов.

— Могут они просто погулять, осмотреться? Сейчас появятся, не беспокойся. Что за пожар?

— Надо картошку сажать. Я просила взять ведро на посадку.

— Мам, дорогая моя, ну зачем? — мама Леля начинала вскипать. — И участок не наш, и возня эта… Ну, посадим ведро — и точно такое же выкопаем, если не меньше… Мы же не огородники — ни опыта, ни желания нет. Я, например, ковыряться в земле не намерена.

— Вот, всегда так! А я не могу, слышишь, не могу смотреть как земля пропадает! Тут же сколько всего можно посадить, ты только подумай — и морковку, и свеклу… петрушечку обязательно, лук. Что еще? Ну, о картошке уже говорила — непременно посадим. И что ты за глупости городишь — мол, не получится… Все вырастет! Если, конечно, руки приложить.

— Хочешь — прикладывай! А я приехала отдыхать. Мне в городе забот во! — мама провела ребром ладони по горлу. — Не хватало ещё с утра до ночи на грядке торчать!